Надо сказать, зрелище завораживающее и немного жуткое. Мужчина был молод, и даже красив, если не обращать внимание, на холодный взгляд глаз и странные движения. Когда он повернулся в нашу сторону, глаза его загорелись, он резко спрыгнул и кинулся к нашей телеге, рыча как зверь.
Словно в замедленной сьемке я вижу, как он нюхает сначала седую, потом рыжую, потом его нос тянется к моей голове и дальше к Яне. У меня от страха взмокла спина, хотя было прохладно и задрожали руки и ноги.
Потом он выхватывает из нашей грядки визжащую Янку и рычит так громко, что у меня закладывает уши. Девчонка брыкается и пытается вырваться. Я слышу смех тех, кто ехал вместе с молодым и понимаю, что сейчас ее просто увезут, а я сижу и ничего не делаю. Не знаю откуда силы взялись кинулась к молодому, который все еще обнюхивал плачущую девушку, а потом рычал на окруживших его попутчиков. Я попыталась вырвать девчонку из его рук хотя внутренний голос советовал молча сидеть и не высовываться. Но я знала, что совесть, которую я усиленно давлю всю свою сознательную жизнь, меня потом просто загрызет.
Я вцепилась в Яну и тянула ее к себе усиленно пиная крепыша, который сначала опешил от моего нахальства, а потом как даст мне наотмашь по лицу. Как я летела дальше, чем видела, не помню, потому что на несколько минут потеряла сознание и очнулась от криков Янки, которая теперь уже висела на молодом и не давала ему ко мне подойти. Но не это было самое страшное… он зверел… янтарные глаза наливались кровью, морда, а это уже было не лицо, покрывалось шерстью и вытягивалось вперед.
Я на секунду подивилась Янкиной самоотверженности, запрыгивать на такого чудище я бы побоялась. Голова раскалывалась от боли и мне казалось, что я слепну. Все вокруг словно плыло в мареве. Я опять потеряла сознание.
Очнулась все на той же телеге. Янки рядом не было, седая, заметив, что я очнулась вытащила бурдюк и приложила к моим губам. Теплая вода была невкусной и воняла кислятиной, сразу затошнило.
— Пей давай, не морщись, — грубо сказала седая.
— Где она? — хриплым голосом все — таки выдавила из себя.
— С Олдером едет, он теперь ее не выпустит, избранная это его.
Вот тебе и приехали, что же теперь будет. Кто такие избранные? Такие, как описывают в своих книгах наши женщины писатели, или здесь принято после первой ночи убивать избранницу, ей же всего только восемнадцать подумала про себя, потом одернула, тебе то сколько было, когда замуж побежала.
— Что со мной будет? — спросила все — таки о том, о чем надо было спросить сразу.
Седая покачала головой и не ответила. Вот … старая, могла бы объяснить не рассыпалась, почему — то разозлилась я и тут же опять горячая волна прошлась по всему телу принося долгожданный покой и обезболивая ноющее лицо. Представляю какой там синячище. Зато седая вдруг встрепенулась и посмотрела на меня, как на привидение. Взгляд ее выражал такую степень удивления, что даже я заинтересовалась, что это с ней. Неужели у меня еще один глаз проклевывается. Но ее ступор продлился не долго, она вдруг полезла к себе за пазуху и вынула какую — то побрякушку. Долго смотрела на нее словно прощаясь, потом не спрашивая натянула на мою шею, совершенно не заботясь, что причиняет боль.
— Ты что делаешь? — простонала я.
— Молчи, — прошептала в ухо седая, — у Олдеров долго не задерживайся, при первой возможности сбегай.
— Что… — хотела спросить ее, но она закрыла рот рукой
— И еще никогда не снимай то, что я тебе повесила на шею. Моя бабушка была ведьмой, поэтому я про вас знаю, когда она умирала отдала мне этот амулет и сказала «отдать той, в ком будет такая же сила как у нее».
Седая оторвалась от моего многострадального лица: