Она прокашлялась.
— Помнишь, когда они нашли тебя, после того как тебя схватил Омега и сделал… что он сделал с тобой?
— Давай не будем об этом…
— Они привезли тебя в клинику моего брата, ту, что действовала до набегов. — Марисса аккуратно заправила крестик под его рубашку, словно хотела, чтобы он находился как можно ближе к сердцу, к его душе. — Помню, как Ви сказал, где они держат тебя. Я забежала в изолятор. Я была так рада, что ты жив, но меня привело в ужас твое состояние… и то, что ты не хотел видеть меня рядом.
— Я просто боялся, что ты заразишься злом. И до сих пор боюсь.
— Я знаю. — Марисса сделала глубокий вдох. — Дело в том, что я многое пережила в этой жизни. Долгие века, будучи нежеланной шеллан Рофа. Путешествие через океан из Старого Света, тогда я не думала, что мы выживем. Осуждение со стороны Глимеры, брата, Совета. Жизнь стала налаживаться только после нашей с тобой встречи. С тобой я почувствовала себя живой… ты стал для меня откровением. А потом я едва не потеряла тебя.
— Не вспоминай об этом…
— Но в этом смысл. Я не хочу больше никогда оплакивать тебя.
— Ты не будешь.
— Пророчество гласит, что ты уничтожишь Омегу. Там ничего не сказано о том, кто выживет, — она озвучила его опасения слабым голосом.
Мгновение Бутч смотрел на свою супругу.
— Клянусь всем, чем я являюсь, всем, что имею, я вернусь к тебе.
В конце концов, она кивнула. И в этот момент Марисса смотрела на крест под его рубашкой.
— Позволь обнять тебя, — пробормотал Бутч, притягивая Мариссу к своей груди.
Выписывая ладонью круги на ее спине, он чувствовал, что его любовь к этой женщине вышла на новый уровень… но повод для этого был несчастливый. Чувство, что их время вместе может быть прервано, сделало его эмоции более глубокими и болезненными, и в ужасающей тишине их дома, он испытывал истинный страх. Словно их разлука уже витала в воздухе, подобно падающему листку на ветру. И неизвестно, приземлиться ли он на его могилу или же нет.
— Меня мучает плохое предчувствие, — прошептала Марисса у его груди.
Бутч промолчал, закрыв глаза и мысленно читая «Аве Мария». Это — единственное, что ему оставалось, отчего он чувствовал себя уязвимым как никогда. Его вера была сильна. Любовь к Мариссе — еще сильнее. Но власть над судьбой? Это не к нему.
Спустя мгновение Марисса поежилась на нем, прижалась губами к его рубашке в районе груди. Расстегнула пуговицу и поцеловала чуть ниже, у диафрагмы. А потом… она сползла вдоль его тела, устраиваясь между ног на полу. Когда Марисса прошлась руками по его бедрам, Бутч ощутил твердость той части своего тела, в чьей работоспособности до этого он сильно сомневался.
Рык поднялся по его горлу. И звук повторился, когда ее руки скользнули к ремню от «Эрмес».
— Мне так жаль, что ты пострадал, — пробормотала она, выдергивая кожаный ремень из шлевок. Расстегивая пуговицу на ширинке. И молнию.
Бутч повел бедрами, откидываясь на руки и сжимая подушки.
— Не так уж мне и больно.
Марисса окинула взглядом огромную эрекцию, молившую о любой крупице внимания с ее стороны.
— Я вижу. Но давай я его поцелую, чтобы перестало болеть?
— Черт… да, еще… — выдохнул он.
***
Пункт неотложной помощи в Больнице Святого Франциска располагался в десяти корпусах от медицинского комплекса, в восьми зданиях от новостной «ККЖ». Поэтому пришлось бросать монетку. Учитывая, насколько уставшей Джо себя чувствовала, она не могла решить, ехать на машине или идти пешком, но день выдался солнечным и слишком теплым для марта. Учитывая возможный авитаминоз, возникший за долгую зиму на севере штата Нью-Йорк, Джо решила пройтись пешком. К несчастью, она умудрилась забыть солнечные очки в машине, и на полпути между офисом и кабинетом врача встала перед новой дилеммой: вернуться за ними или собрать волю в кулак?
Ты умрешь.
Смело заявление загадочного мужчины в черной коже, сказанное низким голосом с ощутимым акцентом, прибавило ей мотивации двигаться вперед, несмотря на жжение в глазах от солнца… словно песок в песочных часах ее жизни безвозвратно утекал, и ей нужно было как можно быстрее обратиться за медицинской помощью, пока не стало слишком поздно.
Не то, чтобы она накручивала себя.
Ни капли.
Джо, морщась, посмотрела на небо, и выругалась, прикладывая руку к гудящему от боли лбу. К черту печень, почки, сердце и легкие. У нее раньше лопнет голова, и серое вещество шрапнелью разлетится по сторонам — ведь в голове, наверняка, зрела раковая опухоль, которая взорвется подобно перезревшему помидору.