Он смотрит с подозрением, но уже не так недоверчиво, как сперва. Солдата все-ещё напрягает её молчаливость, хотя сейчас она сказала многое. Он видит что-то в её поведении. Куратор встревожена, но чем? Он что-то делает не так? Он расстраивает её?
Олсен уже почти выходит из комнаты, но в последний момент оказывается прижатой к стене. Зимний выглядит опасным и злым. Может не стоило поворачиваться к нему спиной? Бионическая рука на шее, но не душит слишком сильно, просто удерживает на одном месте, здоровая упирается рядом с её головой.
— Отставить, солдат.
— Шокера нет. Палки нет. У тебя ничего нет. Ещё и техников нет. Мы одни.
— Снова угрозы? Так будет каждый раз? Давай, закончи начатое. Думаешь я буду просить? Не дождёшься.
— Пожалуйста, Лили, я прошу тебя, ну… - хрипит он, притираясь пахом к бедру. Она удивлённо вскидывает брови, но молчит, не в состоянии найти слова. Это и странно и смешно и страшно одновременно. Влажные губы оставляют следы на щеках и ключицах. Живая рука гладит грудь, талию и бедра, — Так? Куратор Рамлоу делал так. Говорил так.
— Мне жаль, но ты не сможешь. Отпусти, - Олсен прикрывает глаза и сжимает губы в тонкую полосочку. Она сочувствует солдату. Это добром не кончится. Лили обещала себе никогда не влюбляться, не чувствовать, не быть слабой. Но кажется вот она, её Ахиллесова пята.
— Пожалуйста, - шепчет он, расстегивая ремень, пуговицу и ширинку на её брюках. Стаскивает их вместе с бельём до колен и теперь гладит кожу без барьеров в виде ткани. Она даже не сопротивляется, просто не может. Или не хочет. В груди такой ком, что трудно соображать. Не сопротивляется и не кричит, когда брюки разрываются на лоскуты. Расстегивает его ширинку, спускает штаны и белье, охватывает его талию ногами и прижимает к себе. Смотрит в глаза, но не видит в них понимания. Зимний толкается бёдрами вперёд, касается вялым членом к промежности. Только она не стонет, как с куратором, не прикрывает глаза, ничего не делает. Её глаза хоть и карие, от них веет холодом и печалью.
— Что-то не так. Почему? - он в недоумении.
— Ты не можешь, детка. Он не стоит и не будет. Никогда, - она опускает взгляд на член. Берет его в руки, перебирает яички, но ничего. Никаких реакций. Только сердечный ритм ускоряется. Солдат будто не понимает, сам сжимает его рукой, непонятно дёргает, рассматривает.
— Не стоит? - переспрашивает он, не поднимая головы.
— У мужчин он становится твёрдым, увеличивается и чуть краснеет.
— Я недееспособный. Меня скоро спишут, как устаревшее бракованное оружие?
— Нет. Конечно нет. Они ценят это качество в тебе. Ты не отвлекаешься на лишнее. Ты самый лучший.
Он отпускает её и натягивает штаны обратно. Лилит трёт шею, но молчит. Таким видеть его ещё неприятнее, чем изувеченным.
— Зачем это людям?
— Основная функция - это размножение. Люди занимаются сексом, чтобы произвести потомство. Но ещё это очень приятно.
— Ты и куратор Рамлоу хотите детей?
— Нет.
— Но вы постоянно это делаете или говорите как будете делать.
— Это сложно объяснить. Мы занимаемся сексом для удовольствия, без чувств, без планов на будущее.
Он молчит, закрывается в своей непроницаемой капсуле. Солдат и так чувствует себя не таким, как другие. Все имеют власть над ним. А теперь оказывается, что он ещё и неправильный.
— Ложись спать. Я не буду наказывать тебя за это и в отчёт не внесу.
— Не уходи.
— Нет уж. На стуле я спать не буду. Можешь пойти со мной. Там места больше.
Солдат засыпает быстро, свернувшись в позу эмбриона, уткнувшись лбом в её грудь. А вот Лили лежит ещё очень долго, просто поглаживая твёрдые мышцы его спины. Хочется плакать, хотя последнюю слезу она уронила за день до смерти матери. Олсен всерьёз задумывается о том, чтобы уйти с этой должности, но… Тогда к нему приставят кого-то другого. Что если тот будет таким же ебанутым, как прошлые?