– Тебе может быть сто двадцать шесть лет, а я всегда буду слишком опекать тебя. Станешь матерью – поймешь.
– Могло быть и хуже. Могла бы вообще не заботиться.
Не могу сказать, скольких я знала детей, чьим родителям было на них наплевать. Их не кормили, не одевали и всем оказывалось пофиг, когда детей арестовывали в возрасте двенадцати лет за кражу или употребление наркотиков. Таково бедственное положение этого Богом забытого края. Неотесанные болваны, самогон и полицейские досье длиной в милю.
– Это правда. Просто думай головой, хорошо? Обещай мне.
– Обещаю.
* * *
После обильного завтрака из яичницы и жареной картошки я въезжаю в гараж «Мерси Медикал». Придется пробежать десять миль после работы, чтобы сжечь съеденные калории.
Выпрыгиваю из джипа, став на пять фунтов тяжелее, и направляюсь к лифтам. Приближаясь к ним, слышу нечто похожее на лай, эхом отдающееся в почти пустом гараже.
Какого хрена?
Шагаю быстрее, слушая, как агрессия становится все громче и громче. Похоже, здесь появилась собачья будка. Завернув за угол, обнаруживаю, что доктора Липшица притесняют двое мужчин, лающих на него, словно дикие собаки. Не вижу их лиц, но вижу доктора Липшица и явный ужас в его глазах. Прижавшись к кирпичной стене, он выглядит так, будто вот-вот сходит под себя.
– Оставьте меня в покое! – визжит доктор в истерике.
Я получаю небольшое удовлетворение от шоу, учитывая, что Липшиц – гребаный мудак, но знаю, что меня сожрет совесть, если оставлю его, буквально говоря, на растерзание волкам.
– Эй! – кричу из-за спины двух мужчин. Оба поворачиваются на мою фразу. Они совершенно разные – один высокий афроамериканец с узлами волос, скрученными по всей голове, а другой – более низкий, коренастый белый парень с татуировкой слезы под глазом. – Убирайтесь! – огрызаюсь я. – Сделайте миру одолжение, испаритесь!
Они молча переглядываются, в их глазах искрится веселье.
Коротышка безумно хихикает, и я делаю шаг назад.
– Ты милашка, – бормочет он, дергаясь.
А ты страшила.
Стою с поднятыми руками, ожидая их следующего шага. Пусть во мне всего 164 см роста и 57 кг веса, но я вооружена перцовым баллончиком и не боюсь ослепить их свирепые задницы.
Если до этого дойдет, разумеется. Надеюсь, что нет.
– Сваливаем.
Высокий и, откровенно говоря, устрашающий негр пихает своего напарника. «Слеза» кивает. Но прежде, чем уйти, они поворачиваются к доктору Липшицу и снова притесняют его, злобно лая. После чего парни прыгают на свои спортивные байки. Доктор Липшиц стоит в полном шоке, пока придурки заводят оглушительные двигатели и уезжают.
Закатываю глаза. Идиоты.
– Вы в порядке? – я быстро подхожу к доктору Липшицу. Пожилой мужчина с редеющими волосами и хмурым взглядом едва замечает мое присутствие.
– Дикари! – сплевывает он и исчезает на лестнице.
Шокированная, я просто стою столбом.
Всегда, мать твою, пожалуйста.
Фыркаю, глядя на лестничный колодец, и совершенно раздраженная поднимаюсь наверх. Где благодарность?
Придя на работу, проверяю список и решаю сначала проверить самого грубого пациента на планете. Сорвать пластырь, так сказать, чтобы разобраться со всем дерьмом с самого утра.
Войдя в палату Риза, я резко останавливаюсь. Вместе с Дэвом у его постели стоят два дикаря.
– Сестра Кинкейд. Мы только что о тебе говорили, – сообщает Риз с сарказмом.
– Неужели? Даже не знаю, с чего бы.
Скрещиваю руки на груди и смотрю на мужчин.
У тех хватает наглости улыбаться мне.
– Следовало догадаться, что они твои друзья.
– Что их выдало? Байки? – спрашивает Риз.
– Нет. Скотское поведение.
– Мы просто не очень хорошо относимся к злоупотреблению властью, – говорит высокий, мускулистый мужчина цвета мокко. С глазами черными, как чернила.
– Значит, вы решили, что будет неплохо ткнуть змею палкой? И все? – я пристально смотрю на Риза и Дэва.
– Мы не можем контролировать то, что происходит за этими стенами, – коварно добавляет Дэв.
Я считаю его виноватым больше всех. Он – медицинский работник. И должен быть уравновешенным, пытаясь предотвратить подобные вещи, а не поощрять их.