- Я вот думаю, госпожа, наверное, меня тоже надо стерилизовать.
- Ненормальный! Зачем?! Слушай, ты же у меня весь из себя элитный, а можно поручить Сабине найти женщину, которая захочет от тебя ребенка, но не будет забирать к себе в гарем?
- Да, конечно. Госпожа, вы... Я был бы рад.
- Странно, что Сабина и твоя мать про это не подумали.
- Госпожа, позволить использовать мое семя для зачатия детей можно только после того, как у вас родится дочь. Потому что если дочь родится от моего семени, а я останусь в вашем доме, то через меня она сможет претендовать на наследование.
- И?! Если у меня не будет дочери, то я буду не против завещать все это богатство твоей. И вообще давай сейчас не будем о детях, мне пока хватает Вила. Просто выброси из головы все эти глупые мысли о стерилизации!
- Да, госпожа. Просто так не хочется вылезать за контролером...
В это время дверь в ванную комнату тихо приоткрылась, в угол комнаты мелькнула тень.
- Иех, все равно придется вставать... Эй, малек, лови одеяло с подушкой!
- Спасибо...
Эйнри подошел к мальчишке, присел рядом с ним, накрыл его одеялом, быстрым движением погладил по щеке... Вилайди схватил руку хозяина и прижал ладонью к губам:
- Спасибо!
- Спи, малек!
***
Ночью Вилайди снились кошмары. Вернее, ему снились воспоминания. Он метался во сне, стонал, шептал: "Нет! Пожалуйста, не надо! Я же все сделал... За что?! Не надо... Госпожа, не надо! Как больно... Больно! Не надо!"
- Эй, малек! Малек!!
- Вилайди, проснись, малыш, все уже хорошо!
Все и правда хорошо. Рядом двое, забравших его с самого дна, где он жил и держался только на упорстве, на надежде, что он понравится какой-нибудь городской госпоже, чей гарем обычно не очень велик. Он мог за ночь удовлетворить троих, иногда приходилось и больше, конечно. Но мечтать приятнее было о трех-четырех.
Реальность оказалась еще более чудесной. Теперь у него всего лишь один мужчина, красивый, нежный, добрый. Такого оргазма, как сегодня вечером, он не испытывал никогда.
Разве только первые несколько раз, когда его выбрала для игр одна из племянниц Старшей госпожи, одна из любимых племянниц и его первая женщина. Унижение, возбуждение и боль сливались тогда в единое нечто, из-за которого ощущения были ярче, сильнее. Но потом все слилось в один непрерывный шок. Боль, унижение, унижение с болью. Оргазм - тоже элемент унижения. А иногда и боли.
И страх до озноба… холодок внутри уретры, когда туда в первый раз вставили стальной стек-фаллос... Вила тогда просто трясло от страха, боли и возбуждения.
Госпожа Сивийлия сначала вставила стек-фаллос и зафиксировала его на члене, и этот холодок был внутри него, пока его имели сыновья госпожи Клаусийлии, его братья по отцу. Двое старших, по очереди. А потом за него вновь взялась госпожа Сивийлия, и начала двигать стеком, сначала нежно, потом все быстрее и быстрее...
Когда Вилайди, почти без чувств, принесли в гарем и бросили на пол, кто-то из парней сжалился и влил ему в член масла иши... А в следующий раз, когда эта же госпожа забрала его «поиграть» и снова достала стек-фаллос, Вил заплакал. Его тогда имели две госпожи, одна анфаллосом в зад, вторая стеком. Он терпел, не дергался, не стонал... Только слезы текли и текли...
Потом он уже не плакал. И с ним перестали играть в эту игру. А скоро он вообще надоел всем госпожам. И это его радовало, потому что удовлетворять всех своих братьев было проще, чем одну госпожу Сивийлию.
Кто ж знал, что госпоже Клаусийлии он надоест настолько, что та отдаст его в бордель?