Слегка разрядившись, я уверенно постучала в кабинет директора, так как дверь оказалась закрытой. Мой стук гулким эхом вернулся обратно, я постучала ещё раз. Что за день то такой? Я дёрнула за ручку, и она поддалась. За столом сидел директор, навзничь опрокинувшись в кресле. Руки его свободно лежали на подлокотниках, голова запрокинута. Я было подумала, что он спит. Но грудь не вздымалась, тело находилось в абсолютном покое. Я бы руку дала на отсечение, утверждая, что он мёртв.
Это очень странно, но покойных я боюсь больше всего на свете. Хотя говорят, что нужно бояться живых. Но на то они и живые, что двигаются, разговаривают и моргают. Мёртвые же лежат неподвижно, и никогда не знаешь, в какой момент тело захочет исполнить свою последнюю конвульсию. Я откровенно растерялась, не знала, что предпринять. Звонить в скорую? В полицию? А сколько будет вопросов: я одна, рядом труп, здание пустое, на дверях мои отпечатки. И ещё тысячи работников за сегодня. В голове образовался хоровод из мыслей. Я взяла телефон и набрала номер полиции. Будь что будет. Ничего кроме дверных ручек я не трогала, тело директора рассматривала издалека. Нечего будет предъявить. По набранному номеру было занято, и ручки потихонечку начинали трястись.
- Екатерина Павловна! – раздалось у меня за спиной. – Вы почему не постучали?
Я медленно оглянулась на голос, рядом со мной стоял воскресший директор. Я завизжала и от неожиданности выронила телефон. Владимир Иванович отскочил от меня, как от чумной, искренне не понимая, что происходит. Я выдохнула и описала происходящее. А ещё, мысленно нарекла себя истеричкой.
- Ах, простите меня! Я был в берушах, так лучше сконцентрироваться.