Лаудвиг вытер нахлынувший пот. Он очертил взором стену беспросветного мрака и выдавил только одно слово:
-- Сумасшествие.
Князь закрыл глаза, проклиная свою неосмотрительность.
-- Сьир, они правы. Я покорнейше прошу прощения, при эпидемии чумы ни в коей мере нельзя чему-либо радоваться, а тем более смеяться. Ее вирус передается через положительные эмоции. Если среди нас есть хотя бы один зараженный -- это конец для всех.
Один из размалеванных поднялся с колен.
-- Клянемся, господа, среди нас нет больных, никто из нас не прошел первой стадии. Купите, купите у нас защитные балахоны! Это поможет сохранению вашей жизни!
Факела воздевали к черным небесам свои огненные пальцы, будто тоже молились. Их потрескивание походило на шепот томящейся души, а капли пироантовой смолы -- на чьи-то слезы. Принц только сейчас почувствовал, вернее -- прочувствовал, насколько разителен контраст между его прежней беззаботной жизнью и теперешним полубредовым скитанием неизвестно где. Он всегда подозревал, что за границей Франзарии по сути заканчивается и сам мир. Теперь воочию в этом убедился.
Кавалькада спешно двинулась далее. Нелепые балахоны так сильно смахивали на шутовской маскарад, что первое время нельзя было смотреть друг на друга без улыбки. Лейтенант приказал всему своему отряду размалевать лица краской. Ольгу тоже укутали в балахон. Все это в глазах Лаудвига было вылитым театром абсурда, но его скептицизм начал угасать по мере продвижения вперед. Им пришлось повстречать еще несколько групп людей в точно таких же безумных одеяниях. Словно по степи слонялись разукрашенные призраки. Словно людей-то по сути и не было. Лейтенант Минесс подъехал к принцу, их лошади играючи потерлись головами.
-- Сьир. Нам желательно нигде не останавливаться. Ни в коем случае нельзя заглядывать ни в какие трактиры и ни в какие гостиницы. У нас имеется немного провианта, будем довольствоваться этим. Впрочем, не грех и слегка поголодать.
Лаудвиг обернулся, хотел что-то ответить, но как только увидел страшилище с угольным лицом и красными, словно кровавыми, полосами, лишь помотал головой. "Вот, черт! И спиртным не запаслись!" Ему страшно хотелось пригубить хоть какую-нибудь, хоть самую дешевую бутылочку самого дерьмового вина. Лишь бы забыться на какое-то время, лишь бы отупеть и одуреть одновременно. Начать воспринимать окружающее пространство как личный бред. О большем блаженстве он сейчас и не мечтал.
Разведчики тьмы снова подали знак, но не остановили движения. Значит, опасности нет. По дороге шел лишь единственный человек, некий юноша. Примечательным в нем было прежде всего то, что он не носил этих дурацких масок, шел в обыкновенной крестьянской одежде -- льняной камизе и коротких брэ, перевязанных поясом. На лице юноши играла тенями радости блаженная улыбка. Он о чем-то мечтательно размышлял, шевелил губами, тряс своим факелом и не особо обращал внимание на королевский эскорт. Лаудвиг вздохнул с явным облегчением: