-- Ребята, вы понимаете, что пришли спросить у мертвого здоровье? Я из квартиры практически не выхожу, да из меня ходок сами видите какой... -- он приподнял один костыль, повертел его по-разному, точно рекламировал диковинный товар. -- Никудышний из меня ходок.
-- А как же... как живете-то здесь, в глуши? -- вообще-то Иваноид хотел задать другой вопрос, но слова, слетая с непослушного языка, сами собой сложились именно таким образом.
-- Да так... раз в две недели сын приносит еду и кое-какие напитки. Не рай, но худо-бедно жить можно.
Всякий раз, когда незнакомец поворачивал голову, открывались очередные детали уродства его лица. К этому было сложно привыкнуть вот так, сходу. Сознание не могло откреститься от навязчивой дурной мысли, что с ними разговаривает какой-то получеловек, герой демонической мифологии. Беседа заходила в стопор, даже толком не начавшись, и надежда на какую-то реальную помощь от калеки становилась все более эфемерной. Квашников передернул плечами, вопросительно посмотрел на остальных и вновь обратился к странному собеседнику:
-- А как вы здесь оказались-то... -- возникшая было мысль, что человек на костылях шел по лесу добрый десяток километров, не вписывалась даже в фантастический сюжет.
Мужчина, словно ожидая услышать конкретно это, несколько раз равнодушно кивнул головой:
-- Вас что, интересуют плаксивые истории полных неудачников? -- вместо ответа он задал свой вопрос.
-- Ну... самую суть.
-- Это все мой сын... мой сын, поганец! -- речь на время прервалась, и обитатель квартиры отвлекся на воспоминание неприятных моментов жизни, горечь которых вдруг отразилась даже на уцелевшей стороне лица. -- Ах да, сын... в общем, проиграл он в казино крупную сумму денег -- проиграл раз, другой, третий... Ведь сколько я его увещевал, чтобы остановился! Да бог с ними, с деньгами, ведь и квартиру нашу проиграл! Так мы и оказались оба на улице: бомжи среди бомжей. Через какое-то время он привез меня сюда, поселил, а сам невесть где околачивается... Справедливости ради скажу: сын все же у меня заботливым оказался -- каждые две недели чего-нибудь поесть приносит, и мне хватает. Где пропитание берет? Работает, надеюсь...
Концовка о "заботливом сыне" необходима была прежде всего самому рассказчику -- мол, в его мрачной истории присутствует хоть что-то светлое да человеческое -- и это как-то утешает.
-- А вам не показалось странным, что посреди леса вдруг стоит пятиэтажный дом -- стоит без дорог, без ничего, даже свет не поймешь откуда здесь берется...
Мужчина снова помялся на костылях -- может, намекал на то, что разговор пора бы и завершать? Тем не менее ответил:
-- Ребята, вы поймите: выбор-то у меня был ой как небогатый. Либо всю оставшуюся жизнь сидеть на вокзале и просить милостыню, еще и мерзнуть каждую зиму, либо... вы же сами видите, здесь хоть какое-то жилье. Поэтому я и не задавал лишних вопросов.
-- А как же нам-то быть?
-- Не знаю, ребята. Я не то, что из здания -- из квартиры почти никогда не выхожу.