Он и впрямь чихнул. Потом произнес:
-- Нужны полторы тысячи? -- ровным счетом из ниоткуда перед взором всех четверых появилась слегка замусоленная колода карт. -- А ты выиграй!
-- Послушайте, послушайте... -- Квашников усилием воли подавил подступающий к горлу гнев. -- Все что нам надо, это просто выйти из этого проклятого дома! Больше ничего! Какие игры?! Какие карты?! Вы откровенно издеваетесь?
-- Тихо, тихо, юнга! Чего завелся? У нас на флоте таких буйных быстро награждали шваброй и половой тряпкой. -- Матрос принялся машинально тасовать карты. Тут надо заметить, что грубоватые на вид пальцы довольно ловко перемешивали меж собой разноцветные картинки: создавалось нелепое впечатление, будто Дмитрий вот-вот собирается показать какой-нибудь карточный фокус, но он вдруг увлекся риторикой: -- Итак, юнги, пора обрисовать ситуацию. Так? Так! А ситуация следующая... Первое -- это вы вломились в мою квартиру, а не я в вашу. Второе -- это вы требуете у меня денег, а не я у вас. И каков же мой ответ? Я предлагаю их выиграть в честной игре. Так поступают люди во всем мире.
Квашников несколько раз мотнул головой -- весьма туго, но понимая: возразить-то и нечего. Случись то же самое в другое время да при других обстоятельствах -- все выглядело бы вполне резонно. Колода карт с вычурной театральностью перепорхнула из одной ладони в другую, и матрос спрятал ее в кармане брюк. Потом просто помолчали и просто поглядели друг на друга.
-- Нам надо посоветоваться, подождите пару минут.
Трое парней спустились на лестничную площадку третьего этажа. Ленточки с выпускного вечера, до сих пор перекинутые через плечо, выглядели теперь настолько замарано и уныло, что пора уж было их выкинуть на свалку жизненной истории. О них даже не вспоминали: болтается тряпка -- и пусть дальше болтается. Контагин как-то пытался подпоясываться ею словно кушаком, но этот прикол быстро ему надоел, и ленточка снова висела как надо -- алой молнией перечеркивая грудь снизу доверху.
-- Кто чего скажет? -- очень тихо спросил Квашников, но не услышав в ответ ни звука, сам же продолжил мысль: -- Или вы считаете, холодное презрительное молчание красноречивее всяких слов? Я подписываюсь...
Косинов всем телом прижался к стене, да с такой силой, будто хотел вывалиться из этой пятиэтажной тюрьмы в некую другую реальность:
-- Не понимаю, что происходит вообще? Откуда здесь эти люди? Кто они: секта -- не секта, отшельники -- не отшельники, бродяги -- не бродяги?? Они не производят впечатление нормальных людей из нормального мира. -- Его взор лениво полоснул пустоту и остановился на Контагине. -- Извини, Зомби, я забыл, что к числу "нормальных людей из нормального мира" ты тоже не относишься.
Контагин совершенно игнорировал эвфемизм в свой адрес, переключившись на другую тему:
-- А намылить бы этому морячку рожу! -- Потом он пощупал свою более чем скромную мускулатуру и уже не столь уверенно произнес: -- Ну почему я не такой здоровенький, как этот речной амбал? Или хотя бы как ты, Иваноид...
Квашников пощелкал косточками пальцев и вздохнул:
-- Так. В карты кто-нибудь играть умеет?
-- Ты серьезно?!
-- А у кого-то другие идеи? Сидеть и медитировать на потолок? Высказывайте!