Вернувшись, они еще сделали вокруг дома пару кругов. Щенок, словно взрослый пес, деловито обнюхал все стены, следы на снегу, задрал лапу на угол. Помаячив, минут пять у входа, они вошли в сени, где Женя остановилась в сомнении. Только услышав оклик Василия, Женя открыла дверь. Перешагивая порог, она так и не решила, рассказывать Василию о подростке или нет. Если это происки Барсика, утаить тогда ту позорную историю вряд ли удастся, хотя она уже не раз порывалась покаяться. Разве сможет он, узнав об опасности, не вмешаться? Как он потом пойдет на промыслы? …Уж разберется как-нибудь сама.
Однако Иваныч разрешил все ее сомнения. Сощурив глазки, он напрямую спросил, кто это там был.
— Да я не разглядела, темно…, — забормотала, было, Женя, но Иваныч продолжал сверлить ее взглядом и Женя невольно призналась:
— Подросток какой-то… маячил у окна.
— А куда побежал?
Женя, молча, махнула рукой в сторону леса.
— Племянничек! — определил Иваныч.
Тон его голоса показался Жене странным.
— Ваш, что ли? — спросила она.
— Ну, все, порешали! — положив ладонь на край стола, подвел черту председатель, словно никто никакого вопроса и не задавал.
Когда Василий вернулся, Женя вопросительно посмотрела на него. Пауза затянулась.
Василий молчал.
— Вася! — не выдержала Женя. — Ну что вы опять замышляете?
— Да ничего особенного. Обсудили наши дела.
— Ну не темни. Если бы это были просто дела, то нас не надо было выставлять за дверь сторожами.
— Это ты обо мне?! — взвилась Женя.
— Да, что ты, успокойся. Это я тебе объясняю его точ-кузрения. Он же тоже знает, что ты общаешься с Кирой…
— Да я ее обхожу седьмой верстой…
Василий прищурил глаза и ухмыльнулся.
— Ну да…
Знает! — ужаснулась в панике Женька.
— Мы готовимся в поход, — неожиданно признался Василий, и Женя тотчас забыла о внутренних проблемах.
— Спасибо, дорогой! Значит и щенка ты мне купил, потому что уже все знал, все решил, и, конечно же молчал… Ну, как всегда.
Василий, проведя ладонями по ее напрягшимся ягодицам, притянул к себе, уткнулся ненадолго в ее живот, потом поднял лицо.
— Что делать! Иначе мы потеряем уйму времени. Его и так у нас немного…
Женя попыталась освободиться, но он не отпускал.
— Ледокол выведет нас на чистую воду. У мурманских берегов, ближе к Баренцеву, теплое течение. Там лед не образуется, все траулеры сейчас там промышляют. Улов до таяния льда мы будет сдавать напрямую на мурманские базы, а, если удастся, и на шведские суда или, кто больше заплатит… Короче, будем работать на себя.
— Как шведские? Но это же… Вася, тебя посадят!
— Прежде всего, продажа на транзитные суда это не контрабанда. …Больше опасности здесь. Желательно, чтобы об этом никто не знал— он кивнул в сторону двери.
— Хозяева?
— В них-то вся и проблема. Весь наш доход уплывает в их карманы. Остальные, как рабы, в нужде.
— А если они узнают? Как вы объясните пропажу траулера?
— Теоретически мы идем в док на ремонт. По договору. Липовому, конечно. Об этом мы с Иванычем и разговаривали…
— Господи! И это, конечно, тоже устроил ты.
— Ну да.
— Не живется тебе спокойно… Подожди, а как это, до таяния льда… Насколько же вы?
— Думаю на всю зиму.
— Но когда же здесь начинают таять льды?
— Где-то в мае, иногда пораньше. Бывает в июне.
Женя едва не потеряла сознание. Справившись кое-как с помутнением рассудка, она шепотом переспросила.
— Так что, на четыре месяца?!