— Конец, — добавил Конан.
В кухне повисла тишина, но всё равно Конан и Акако, как заворожённые, тянулись за загадочным фиолетовым чаем. Он будто успокаивал их, спасал от нервов. И лишь Кира выглядела напряжённой и стучала пальцами по столу.
— Ну, Пандору я вытащу сама. Жертва у Кида есть?
— Одна.
— Тогда мне хватит нектара, — фея разлила остатки нектара по пластиковым бутылкам от воды на двести пятьдесят миллилитров. Нектар едва доставал до половины. Обе бутылки Кира протянула Конану, — Мальчик, ты заботишься о жертве и стоишь у двери. Я сейчас достану Пандору, банку, добавлю дверь в подвал, и мы дождёмся Луны. Сможешь осилить ритуал, Коидзуми–сан? Я недавно лес восстанавливала после пожара, я столько не потяну…
— Окей, придётся полежать в больничке с переутомлением на пару деньков! — то ли с воодушевлением, то ли с раздражением воскликнула Акако. После она повернулась к мальчику и посмотрела на него самым добрым взглядом, какой он ещё не видел, — Ну, чё, спасаем Накамори–сан? Ну и идиота этого!
— Конечно! — так же смело улыбнулся Конан.
Но сначала в кухне закончился фиолетовый чай и только потом все разошлись, готовые к своей миссии.
***
Огромный дуб находился в самой чаще, где свет уже ничего не освещал. Ночью приходилось искать дупло с фонариками на телефонах, а Акако было необходимо разворошить самодельное гнездо из соломы, внутри которого спрятался камень. Но это было не так сложно для троих людей.
В темноте камень совсем не выделялся, пока все не вернулись на поляну. Теперь Конан смог разглядеть вынутый из ожерелья камень в свете луны. Он был нежно–синим, словно чистое безоблачное небо, а внутри сверкал красный камень. Когда томный голос Акако начал читать заклинание, синие уголки камня побледнели и начали таять, как лёд. Каждая едва заметная капелька падала в обычную банку от соуса, пока в нос забредал насыщенный запах лотоса.
— Ну и вонь! — невольно буркнул Конан, совсем не радуясь такой концентрации приятного запаха. Фея добродушно посмеялась:
— Хорошо, что не дерьмом пахнет!
— И то верно, — согласилась Акако, моментально запихивая банку в карман футболки, надетой под платье, — Быстро в подвал!
— Есть!
***
После выпитого по дороге нектара, у Конана слегка закружилась голова, и он не сразу разглядел подвал. Тут не было обоев, только голые кирпичи, зато очень плотные. Деревянный пол прогнил, но по нему никто не ползал, хотя запаха это не отменяло. Две настенные лампы держались на добром слове и работали только на магии. А ещё напротив была дверь, которую недавно наколдовала фея. Замочной скважины на ней пока не было.
Комнату оглядели. Теперь новый вопрос:
— А что делает камень? — нескромно спросил мальчик. Камень барахтался в слезах, как спасательный круг в море, уплывший далеко от берега и забытый хозяевами.
— Купается. Наполняется собственной энергией, — авторитетно пояснила фея, — Собственная энергия разъедает его. Если приближать к человеческому, это что–то вроде плавки. Мы плавим его в собственных слезах. Понимаешь?
— Понимаю, но боюсь, — едва улыбнулся Конан, — Так, мне ждать, пока появится Аоко–нээтян? Фея, а Вы будете делать?
— Я? — фея улыбнулась, — Я страхую всех вас. Плюс, у меня книга, я буду напоминать всё.
— Так, помолчите, пожалуйста! — удивительно скромно попросила Акако, и все лишние звуки стихли.
Как и в тот раз в «Синей Птице», ведьма достала маленькую банку с магической краской. Она не стала делать всё прямо у двери, а отошла влево и начертила пентаграмму там. Медленно и уверено, девушка прочла заклинание на латыни.
Круг засверкал алым светом. Тишину подвала уничтожил глубокий баритон:
— Кто посмел призвать меня?
— Люцифер, — Акако говорила его имя без опаски. Ей нельзя было колебаться ни на секунду, — Мне нужен ключ Пандоры.
— О, а ты уверена, что достойна?