В его возрасте, немногим меньше положенных ему по закону тридцати лет службы, Скелтон никогда не собирался возвращать ту подтянутую стройность, которая была у него когда-то; но излишки жира, которые некоторое время висели у него на животе и оттягивали лицо, исчезли, его рубашки снова стали хрустящими и белыми, костюмы чистые и выглаженные, каждая скрепка и клочок бумаги на его столе знали свое точное место.
Когда в тот вечер Резник постучал и вошел в кабинет суперинтенданта, казалось, будто ничего не случилось, что сбило бы жизнь Скелтона с курса; за исключением того, что они оба знали, что это так.
— Господи, Чарли, почему они нам ничего не сказали?
"Сэр?"
— Тюремная служба, отпустила домой кого-то с досье Престона на день, можно было подумать, что у кого-то хватило бы ума сообщить нам об этом. Поднимите трубку телефона, факс, отправьте чёртово электронное письмо — это век связи, по крайней мере, нам так говорят — но нет, ничего, ни гребаного слова. Я полагаю, им даже не пришло в голову просить о помощи.
Резник пожал плечами. «Вероятно, знал, что скажет штаб, низкий приоритет, нехватка персонала, позаботьтесь о своих».
— Еще могли спросить.
"Может быть."
— Черт возьми, Чарли, подумай, сколько часов это будет стоить нам сейчас. Как будто у нас недостаточно забот из-за разгорающейся кровавой войны на полигоне. В любом случае, что нового обо всем этом? Эта стрельба и то, что произошло в клубе, это то, о чем мы думаем?»
— Похоже на то.
— Мне нужен отчет, Чарли. Шеф кричал по телефону.
Резник кивнул. Не было ничего лучше небольшой активности СМИ для возбуждения интереса сверху.
Скелтон отодвинул стул от стола и полез в боковой ящик. — Другое дело — я вытащил файл Престона.