Слёзы, горячие и солёные, льются по твоим щекам, попадая даже в уши. Нос тоже начинает течь, и тебе стыдно за свои всхлипывания. Последние два дня, должно быть, стали слишком тяжёлым испытанием для твоего организма. Ты травмирован физически. Ты травмирован морально. И слёзы — это абсолютно правильная реакция.
Но разве мертвецы рыдают..?
Внезапно слышишь её голос:
— Ты погиб в результате теракта. Так что я говорю правду. Для всего остального мира тебя действительно больше нет.
Что? Не может быть…
— Но я не помню никакого теракта… — искренне недоумеваешь ты, вытирая рукавом слёзы.
Энни вздыхает словно врач перед тяжёлой операцией. И начинает свой рассказ.
— Когда ты отключился, Жан уговорил остальных запереть нас с тобой в одной из комнат таверны. Чтобы мы не могли сбежать, назначил охрану. Нужно было разобраться в ситуации. Вы слишком значимые лица, чтобы выносить этот случай на публику. Зная королевских, я была уверена, что они на это не пойдут, но Жан их уломал. Давил на то, что вашу королевскую полицию в последнее время и так недолюбливают. Психически-неуравновешенные убийцы — это явно не те, кто должны защищать высокопоставленных офицеров. То, что сделала… твоя «телохранительница», бросает тень на всю структуру в целом. И они порешили на том, что пойдут в твой дом и соберут как можно больше улик, и только потом примут решение.
Услышав слово «дом», ты снова чувствуешь ком в горле. Хоть твои слёзы понемногу подсыхают, теперь начинает щемить сердце.
О бедная бабуля Джун. Не такого конца она хотела.
Опрометчиво пытаешься сжать кулаки — и сразу чувствуешь боль от ожогов. Кожа начала затягиваться и требует полного покоя для процесса заживления. Поморщившись, ждёшь, что Энни скажет дальше.
— Я обработала и перевязала твои раны, Армин. И осталась ждать в таверне вместе с тобой, пока остальные вернутся. Они вернулись глубокой ночью. Жан дал мне сумку с твоей одеждой и сказал собираться. Он сказал мне увезти тебя туда, где нас никто не найдёт. Дал лошадь и повозку. Дело в том, что в доме они нашли одежду твоей… «телохранительницы». Нашли обгоревшие верёвки. Нашли голову старушки в саду и её обезглавленное тело. Мне очень жаль, Армин.
Энни выпрямляется и поворачивается к тебе. Поймав её взгляд, замечаешь: глаза девушки красные от недосыпа (…или слёз?), под глазами — тёмные мешки, а в зрачках — неподдельный ужас.
— Мне очень жаль… что ты через это прошёл, — говорит Энни. — В общем, этих улик было достаточно, чтобы сложить что к чему. Ещё при обыске тела в кармане Жаннет нашли твой медальон. Он тоже пригодился. Пфф, наверное, я говорю сумбурно. В моей голове это звучало чётче…
— Всё хорошо, продолжай, — просишь ты. Твой мозг удивительно легко воспринимает её информацию, несмотря на полную потерю душевного равновесия, — …пожалуйста.
— В общем, они решили не устраивать национальный скандал, с учётом всех революционных настроений. И, может, ты помнишь, как попросил Жана… дать «нам» уйти. Он понял тебя буквально. Поэтому он предложил устроить фальшивый теракт. Тела Жаннет, старушки и твоего погибшего товарища взорвали динамитом прямо в центре гостиной твоего бывшего дома. Врагов у вас и вправду полно. Не знаю, насколько это надёжно — я бы предложила пожар — но Жан заверил, что в кровавом месиве больше невозможно разобрать, кем были погибшие. Для убедительности даже кинул туда твой медальон за заслуги и одежду Жаннет.
В то, что ты только что услышал, очень сложно поверить.
— Постой, то есть… я больше не могу туда вернуться?
— Нет. Армина Арлерта больше нет. Твоё имя останется только на мемориале погибших разведчиков.
— Вот как… — снова глядя в потолок, ты обдумываешь полученную информацию. Тебе становится очень горько от мысли, что больше не сможешь увидеть Микасу, Жана, Конни, Хисторию… даже Хитч. Все они успели стать частью твоего мира. Но с другой стороны…
— Как интересно… Я столько раз подводил Жана, чуть не бросил его вариться заживо в бюрократическом котле… а он… — на твоём лице появляется улыбка — … подарил мне истинную Свободу.
Чувство благодарности наполняет тебя и разливается по телу.
Боже, храни Жана…
— И мне… тоже, — внезапно добавляет Энни.
— …хотя именно я убила Марко. Его лучшего друга.
После этих слов она внезапно начинает плакать. Такая невозмутимая и сильная этой ночью, сейчас она трясётся и задыхается от слёз.