Повторяющееся отчетливое тиканье наполняет образовавшуюся между нами тишину. Я следую за шумом своим взглядом вдоль его галстука и жилета, визуально прослеживая темные волосы на его обнаженном предплечье, и останавливаюсь на механических часах на запястье.
Движущиеся колесики с зубчатыми наконечниками кружатся внутри огромного циферблата, тикают, измеряя ритм времени, как метроном. Будет ли каждый тикающий момент, который я провожу с ним, необратимой связью в будущем? Или он будет держать меня здесь, теряя время в настоящем?
— Мисс Вестбрук.
Он резко привлекает мое внимание к своему лицу: заостренные линии его челюсти, темные оттенки щек, которые вскоре покроются щетиной, и изгиб губ, которые не были травмированы обстоятельствами. Он кажется неприкасаемым. Возможно, его кулаки такие же жестокие, как и его привлекательность. Просто, глядя на него, складывается ощущение, что я вдыхаю полные легкие огня.
Потому что он опасен, и он, кажется, знает об этом также, поскольку нетерпеливо тычет своим пальцем по направлению кабинета медсестры, и его голос сквозит безотлагательностью.
— Иди.
Я разворачиваюсь и спешу по коридору, ощущая его тяжелый и приклеенный взгляд к моей заднице.
Глава 6
ЭМЕРИК
Айвори не оборачивается, даже не осмеливается посмотреть на меня, когда стремглав мчится по коридору. Но безумный темп ее шагов говорит о многом. Я оказываю эффект на нее. Не своей профессиональной значимостью, а мужским присутствием. И пугаю ее.
На моем лице растягивается широкая улыбка.
Стоя в одиночестве в длинном коридоре, я все еще ощущаю происходящее «что, если» между нами. Догадываюсь, что она представляла нас вместе, когда была прижата мною к стене. Я также уверен, что она чувствовала обмен энергией, возможно, даже ненавидел это, из-за чего задерживалось ее дыхание, и расширялись зрачки. И все же она ждала, когда я разрешу ей уйти.
Зная о том, что я наблюдаю ее бегство, ее фигуристое тела невинно покачивается, будоража хищника внутри меня. Просыпается потребность преследования.
Но я этого не сделаю. Никогда. Делаю вдох и жду, когда мой стояк тоже поймет это.
Когда Айвори исчезает за угол, я прислоняюсь к стене.
Она именно тот тип женщины, который притягивает меня. Женщина, которая убегает во время охоты и оживает, будучи в ловушке. Женщина, которая склоняется перед наказаниями и ищет признания в своем унижении. Женщина, впивающаяся зубами в огромную руку для того, чтобы расплавиться под неумолимой хваткой, перекрывающей ее кислород.
Я требовал от нее честности — никакой лжи и плаксивых оправданий — и предполагал ее отрицательной реакции, неподчинения, или того, что она пошлет меня. Но она этого не сделала, не смогла. Именно в этот момент я осознал, что такова ее природа — давать мне то, чего я хочу. Когда Айвори приоткрыла постыдные детали своей бедности, предлагая мне посмеяться над своей уязвимостью, да помогут мне небеса, это было так прекрасно и трагично, и одновременно соблазнительно — троица искушения.
Жадная пульсация натягивает спереди мои брюки, и к черту все это. Всё просто. Я хочу секса. Грязного, извращенного секса. И больше ничего. Словно неукротимый и разъяренный, будто собираюсь совершить свою последнюю ошибку. Я не желаю двигаться вперед и не в состоянии отпустить Джоан. Но я также жесток в своей ненависти и достаточно мстителен, чтобы с жестким доминированием оттрахать как можно больше женщин, грубо властвую, чего так жаждет Джоанн, но не имеет больше такой возможности. Пожалуй, таким образом она подавится своей же ревностью.
Что делает Айвори соблазнительной приманкой. Я могу дать ей то, в чем она нуждается. Могу тренировать ее, унижать и осквернять, и она позволит мне это. Потому что сдаться — это сама суть ее сексуальности.