Что еще хуже, благодаря семейным связям Тейлор стал официальным агентом по недвижимости «Гейнсвилльских Пум». Но будь я проклят, если когда-нибудь воспользуюсь его услугами.
Кажется, почти через день его «Бентли» курсирует по улицам Лагуна-Палмс. Он приезжает и уезжает, когда ему вздумается, ища для себя выгоду, чувствуя себя как дома, заявляя свои права. В прошлом году сообщество собственников проголосовало за то, чтобы дать ему полный доступ, так как посчитало, что он продал в районе достаточно много домов.
Прошло два дня с тех пор, как я оставил цветы и извинился перед Далилой, как какой-то ребенок, разбивший окно своим бейсбольным мячом.
Я не привык извиняться, и не особенно хорош в этом, но это казалось правильным после инцидента возле бассейна.
Я обижаю людей.
Это то, что я делаю.
Но я никогда не хотел обидеть чувства Далилы.
Усаживаюсь в своей гостиной, глядя в окно на подъездную дорожку Рут. К дому никто не подходил и не выходил из него. Во всяком случае, я не заметил, а я наблюдал за ним дольше, чем, наверное, следовало бы.
Тренер хочет, чтобы я больше размышлял. Успокаивал свой разум, сидя в тишине без телевизора, телефона, без каких-либо помех. Он думает, что это поможет мне сосредоточиться и сохранить спокойствие. Я думаю, что это чушь собачья, но готов попробовать, если это поможет вернуть мою карьеру.
За последние несколько лет я нанес много вреда. Совершил много ошибок. Делал вещи, которыми не горжусь.
Тревожный звонок прозвучал с утра пораньше в воскресенье, после очередной адской гулянки на выходных. Позвонил тренер и сказал, что он и владелец команды хотят встретиться со мной. Они обеспокоены тем, что я испортил репутацию «Гейнсвилльских Пум», а поскольку команда была новой и на маркетинг потратили миллионы долларов, они рассматривают возможность досрочного разрыва моего контракта.
Мой внутренний заносчивый мудак пригрозил тренеру, сказав, что если я захочу, то могу подписать контракт с другой командой на следующий же день. Все, что нужно — это сделать один звонок моему агенту. Но тренер, сделав паузу, вздохнул и сказал, что ни одна команда в здравом уме не возьмет на себя такую ответственность, как я. Я знал, что он прав, но не сказал этого вслух.
Тишина проникает под мою кожу. Заставляет слишком о многом думать. Даже тиканье часов в фойе заставляет мои зубы скрипеть.
Поднявшись с дивана, я подхожу к задней двери и нахожу свои кроссовки. Выполнив несколько элементов растяжки, я бегу на месте в течение минуты, а затем иду к двери.
Направляясь вниз по улице, я прохожу мимо дома Рут, заставляя себя смотреть прямо перед собой и не искать вспышки света в окнах. Я медленно бегу по склону холма, мимо апельсиновых деревьев миссис Донован и, сохраняя темп, достигаю призовых кустов пионов Гарри Риттмера.
Блядь, я слишком молод, чтобы жить здесь.
Поворачиваю за угол и первое, что попадается мне на глаза — пара неоново-розовых шорт для бега. Темный «конский хвост» Далилы ритмично покачивается вверх и вниз под размеренный бег. Ускоряя темп, я через мгновение догоняю ее и касаюсь плеча.
Запыхавшаяся, с красными щеками она поворачивается ко мне. Меняется в лице, достает наушники из ушей и, замедляясь, останавливается.
— Надеюсь это важно, — задыхаясь, говорит Далила.
Проверяет свои часы и прикладывает два пальца к шее. Спутанные темные завитки обрамляют лицо, губы покраснели. Она чертовски сексуальная. У прежнего меня не возникло бы никаких проблем сорвать эту влажную одежду и взять Далилу прямо здесь и сейчас за этими пионами.
— Я не слышал ничего от тебя со вчерашнего дня. — Я перевожу дыхание. — И давно тебя не видел.
Далила хмурит брови.
— Я была занята.
— Мне кажется, что мое извинение на днях было слишком торопливым, — говорю я и указываю на скамейку из кованого железа под деревом позади.
Далила еще раз смотрит на свои часы и убирает пальцы с шеи. Опустив плечи, она нерешительно направляется к скамье.
Наше внимание привлекает резкий сигнал гольф-кара. Бросив беглый взгляд, я вижу за рулем Этель Френч. Она широко улыбается и показывает мне поднятый вверх большой палец, но я качаю головой из стороны в сторону.
— Что это означает? — спрашивает Далила.
— Это Этель, — говорю я. — Она на днях видела нас у бассейна и думает, что мы нравимся друг другу.
Далила гримасничает, высовывая язык и морща нос.
— Именно это я ей и сказал, — говорю я, садясь рядом с ней. — В любом случае, я просто хотел извиниться за то, что в некотором смысле напал на тебя… Я кое-что пережил, и сейчас пытаюсь внести некоторые изменения в свою жизнь. В девяноста девяти процентах случаев меня окружает огромная куча неотесанных придурков и никто из них не способен думать, прежде чем что-то говорить. Из-за этого я теряю себя.
— Зейн, все нормально.
Мы с Далилой смотрим друг на друга и наше дыхание замирает. Или, может быть, только я забыл, как дышать. Далила обладает такой красотой, которая должна быть объявлена вне закона. Естественная. Врожденная. Внутренняя и наружная. Она напоминает мне королеву выпускного вечера в маленьком городке, которая не понимает, что делать с такими восхищенными взглядами.
Но забудьте о внешности. Далила дерзкая. Смелая. Вот что меня цепляет. Она не хочет иметь со мной ничего общего. Она не бросается на меня. Насколько я знаю, она находит меня отталкивающим.