— Алэйна, — я беру ее за руку. Я часто видела, как они с Вики делают это. Мое сердце разрывается из-за нее. Я в полном беспорядке, но не вся в крови, синяках и обнаженная. Они действительно поработали над ней, и это вызывает у меня тошноту. Мне нужно, насколько это возможно, перенять их гнев с нее. Толстая рука обхватывает мою руку, поднимая меня.
— Мы сможем продолжить наши игры позже, сладкая штучка. Сначала нам нужно отправить видео.
Оглянувшись на Алэйну, когда выхожу, последнее что я вижу, это как двое мужчин входят в нашу клетку, расстегивая ширинки на своих джинсах.
Я кричу.
— Нет! Нет! Не смейте, бл*ть, трогать ее!
При попытке вырваться из толстых рук, которыми мужчина так крепко меня сжимает, я думаю, что мои собственные могут сломаться. Мужчины перестают смеяться и направляются ко мне. Я мгновенно успокаиваюсь и толстяк, смеясь, отпускает меня. Один из мужчин открывает свой рот, демонстрируя сильный русский акцент. Интересно. Я учила русский в школе. И была очарована их культурой, но сейчас уже не так сильно.
Он обхватывает рукой мое горло и толкает к стене с такой силой, что я слышу легкий треск в затылке. Он проталкивается мне между ног, поднимает мое платье и срывает трусики.
Он нюхает их и смеется.
— Все еще ощущаешь себя героиней, сука? Я заставляю тебя желать, чтобы твоя мать никогда не извергала тебя из своего чрева.
Я с трудом сглатываю, когда он оглядывает мое тело снизу вверх и затем смотрит на толстяка.
— Это женщина Эйдена?
Мои глаза расширяются при упоминании настоящего имени Эда.
— Так точно. Хотя, Казимир не хочет, чтобы кто-нибудь трогал ее. Она отправится на подиум.
Молодой мужчина передо мной смеется.
— О, босс всегда любит получать удовольствие от всего.
Затем он снова опускает руку, под мое платье, скользя своими пальцами по моей киске, прежде чем обхватывает ее и толкается в меня так, что кажется, всем своим кулаком. Я вскрикиваю от боли, и он начинает двигать внутрь и наружу своими пальцами грубыми, резкими движениями; мое лоно горит от того, что все происходит на сухую. Только слезы катятся по моим щекам. Толстяк выглядит обеспокоенным, судя по тому, что я вижу сквозь размытое из-за слез видение.
Оскверняющий мое тело парень поднимает свою другую руку и обхватывает ею мое горло, сжимая, чтобы удерживать на месте. Я не могу дышать. Он и правда собирается убить меня, и на данный момент, меня не может это волновать еще меньше. После этого не будет пути назад. Я потеряла всю надежду. Толчки его пальцев становятся все сильнее, и я чувствую, как его штаны спадают вниз и обнаженным бедром он прикасается к моему. Я снова впадаю в панику, то теряя фокус, то снова приходя в себя. Вот так вот я умру, изнасилованная пальцами у стены. Мой разум дрейфует, дыхание останавливается, и я отключаюсь.
Эд Никсон
Мы поднимается по ступенькам на крыльцо дома Драго и открываем дверь, направляясь прямиком назад в комнату «Матрицы». Мы с Зейном, Блейком, Олли и Чедом заходим внутрь и закрываем за собой дверь.
— Что там, Драго? — спрашиваю я, двигаясь к креслу рядом с ним.
— Что-то тут не складывается, — отвечает он, печатая на своей клавиатуре. — Говоришь, ты никогда не встречался с Казимиром Львом? — спрашивает он, разворачиваясь на своем кресле к нам. Я замечаю, что он выглядит так, будто у него была тяжелая неделька, отсутствие сна видно по его глазам.
— Так и есть, я только слышал о нем. На пальцах одной руки можно сосчитать людей, которые видели его вживую.
Чед подходит ко мне.
— Так значит, он начал эту войну, потому что ты убрал Брюса Пейтона? Выглядит так, что есть еще что-то помимо.
Я качаю головой.
— Нет, этого вполне достаточно. Брюс был не единственным человеком, которого я убил. Я убрал и его правую руку тоже. Это вся их связь к подземному рингу.
Чед качает головой.
— У меня плохое предчувствие по этому поводу, и мне кажется, что есть гораздо больше, чем то, что мы видим.
Я встаю со своего места и, подойдя к Драго, наклоняюсь над его плечом.
— Что-нибудь еще?
Драго кивает.