Я тяжело сглатываю саму возможность того, что это может произойти. Мы с Эдом еще не успели установить достаточно прочные отношения, чтобы я чувствовала себя уверенной, в том, что он пожертвует своей жизнью, чтобы спасти меня. Конечно, со мной он играл роль пещерного человека, но выдавать из себя пещерного человека и мертвеца — две разные вещи. И тот разговор с Эбби, в котором она сказала, что у Эда нет никаких чувств, никак не помогает.
Стою здесь, совершенно неподвижно, пока не чувствую толчок в спину, и затем мы продолжаем идти по коридору, пока не оказываемся в другой комнате. За все то время, что я здесь находилась, ни разу не видела окна. Пол ощущается словно мелкая галька под моими ногами, что заставляет меня верить в то, что мы на лодке. Стены и двери из металла. Я, черт побери, понятия не имею, где была всю прошедшую неделю. Мы заходим в уединенную комнату, в которой с потолка свисает лампочка, а под ней стоит стул. Казимир указывает на стул, закрывая за собой дверь, и мы оказываемся наедине. Я подхожу к стулу и сажусь. Он встает напротив меня на колени и наклоняет голову.
— Ты знаешь, почему это все случилось?
Я качаю головой.
— Нет.
— Мой сын нужен мне в моей команде. Я слышал, что есть лишь две девчонки, которых он любит больше всего на свете. Алэйна и Эбби. Сейчас, на твоем месте здесь должна была бы быть Эбби. Однако когда я узнал о его маленькой интрижке с какой-то новой маленькой сучкой, мне нужно было своими глазами увидеть, кто эта женщина, которая, по-видимому, держит яйца моего сына у себя на поводке.
Я саркастически смеюсь.
— Это не так.
Закрыв глаза, я пытаюсь от всего этого отгородиться. Мне нужно найти счастливое место, то, куда я могу отправиться и не захотеть покончить с собой, взяв в руки пистолет.
Казимир хихикает и встает передо мной.
— Нам нужно идти.
Я смотрю на него сквозь волосы, что падают мне на лицо.
— А где мы?
Он смеется, раскуривая сигару.
— В Уэст-Бич. Где же еще.
Эд Никсон
Мы спускаемся по ступенькам дома Драго, когда в кармане вибрирует мой телефон. Вытащив его, вижу, что пришло сообщение от Драго.
ДРАГО: Не летите в Россию. Это была приманка.
Останавливаюсь на полпути, заставляя под ногами трещать гравий, я начинаю печатать ему ответ. Я почти заканчиваю, когда телефон начинает звонить. Немедленно отвечаю.
— Что ты имеешь в виду под «не летите в Россию»? И, где ты, черт побери?
— Знаю. Мне жаль. Послушай, мы работаем над чем-то, о чем я тебе не могу рассказать, но все идет хорошо. Они не в России. Я посмотрел видео с камер видеонаблюдения в российском аэропорту и там я увидел слишком много всего. Поэтому я увеличил изображение и увидел, что девушка, которую они сопровождали в Россию ни Алэйной, ни Кали. Мы еще немного покопались и выяснилось, что сигнал, который мы получили, поступил из Уэст-Бич, но нам нужно выяснить более точное местоположение…
Я обрываю его, положив трубку. Я знаю, где они.
Бегу к своему мотоциклу, издавая свист, пока сажусь. Парни начинают выбегать из клуба, наблюдая за мной и осторожно ступая. Я знаю, они все ждут, когда я потеряю контроль полностью, поэтому все остаются на расстоянии.
— Пристань. Они были там все это чертово время.
Завожу байк и на полной скорость мчусь вперед, пока все парни следую за мной. Всю дорогу туда я чувствую себя на взводе. Мои зрачки, без сомнения расширены, и я готов убить кого-нибудь, кто стоит между мной и Кали. Не доезжая до самой пристани, я останавливаюсь и паркуюсь возле чьего-то дома. Не могу допустить, чтобы они услышали рев наших мотоциклов. Сняв шлем, я смотрю на Зейна.
— Я не сомневаюсь, что они следят за всей территорией.
— Может, подождем подкрепления? Это же мафия, — спрашивает Олли, слезая со своего байка.
Смеясь, я качаю головой.
— Он на моей территории, брат. Здесь не будет столько много его людей, и ни за что я не собираюсь, бл*ть, ждать.
Мы начинаем подходить ближе, пригибаясь и прячась за грузовыми контейнерами.
— Это место, огромное, черт побери, — говорит Олли за моей спиной. — И, видел кто-нибудь из вас Феликса?
Я останавливаюсь и смотрю на Зейна.
— Разве не Феликс дал тебе тот конверт с последней моей жертвой?
Зейн прищуривается.