Провожу кончиками пальцев по его лицу, пытаясь запомнить в мельчайших деталях. Марк улыбается успокаивающе и позволяет странной девице с безумным взглядом водить по себе пальцами.
— Потому что мне совсем скверно.
— Маш, у тебя кровь! — Он в ужасе смотрит на кровавое пятно, которое проступает на светлой ткани.
— Это ничего! Я уже обработала рану. Я в медицинском училась, я умею.
— Чем тебе помочь?
— Побудь со мной! Не могу сегодня быть одна, — бормочу, постоянно меняя тон. Звучу, как истинная сумасшедшая. Впрочем, почему «как»? Я она и есть.
— Не бойся, я с тобой! — Гладит меня по ещё не просохшим волосам и смотрит так сострадательно, что на душе становится и светло, и муторно.
Мы не сможем быть вместе, как бы мне этого ни хотелось. Он женат, а я сумасшедшая. С первым можно бороться, учитывая, как он бегает за мной. Хотя я уже научена, что чужое брать нельзя. Со вторым тяжелее — никогда не верила в чудеса психиатрии, считая ее крайне неточной наукой, а когда сама стала шизоидом, так и вовсе поняла, что починить больной разум невозможно.
Прижимаюсь к нему и зарываюсь носом в мягкую тёплую футболку. Хотя бы притворюсь минут на пять, что он мой и я нормальная.
— Спасибо, — благодарю я так отчаянно, словно он только что вытащил меня из петли.
— Что с тобой случилось?
— Тебе красивую версию или реальную?
— Расскажи всё как есть! — просит Марк, продолжая убаюкивать движениями и голосом.
— У меня параноидная шизофрения, и сейчас я типы в ремиссии, но она не сказать чтоб слишком устойчивая.
— Потому ты пьёшь таблетки?
— Да! — киваю я.
Несмотря на то что он выбрал реальную версию, я всё же умолчала об остальном «букете». Я и так уже потеряла всю привлекательность, признавшись в том, что шизофреничка. Некрасивый диагноз и далеко не такой романтизируемый как биполярное расстройство, в старой классификации просто и хлёстко именуемое «маниакально-депрессивным психозом».
— И они не очень помогают?
— Помогают, но не всегда.
Кладет пальцы на подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза. Не надо, не делай так. Я ведь могу тебя не отпустить.
— А я могу тебе помочь?
— Я не знаю, Марк. Я уже давно ничего не знаю, — отвечаю, до боли в пальцах стиснув горловину его футболки.
Он так близко, что меня с новой силой накрывает его теплом и ароматом. Это не запах карболки или формалина, это запах живого человека из плоти и крови.
Бежал бы ты от меня, Маркуша! У твоей жены есть весомый плюс — она выигрывает, потому что не больна. Беги к ней и проживай счастливую, нормальную жизнь. Я же загашу твой свет и всё. Я вовсе не мотылёк, я огонь, что сжигает.
Он хочет сгореть, а посему покрывает моё лицо поцелуями. Если в поезде я его провоцировала, то теперь провокатор явно он. Меня несложно спровоцировать, мы, шизики, легки на подъём. Его губы — теперь непреодолимый соблазн, и я как их раб принимаюсь славить божество собственными губами и языком. Хоть моя скучная психопатологичка и говорит, что мне лучше воздерживаться от подобных близких контактов, я сама прописываю себе лекарство. Кто сказал, что секс не может быть лечебным? Я же тоже человек и заслужила кусочек тепла. Огня! Давай коснёмся лампочки и сгорим вместе!
Глава 5. Эта жизнь. 5.2
Марк спит ─ дышит так тихо и спокойно, что это зрелище завораживает. Алия иногда заставляла меня смотреть с ней сопливые мелодрамы. Многие прошибающие на слезу сцены показывали романтического героя наблюдающим за безмятежным сном предмета собственно вожделения. В реальной жизни всё не так красиво и идеалистично. В моем случае так и вообще крипово. Сами подумайте ─ сидит девка, которая ещё несколько часов назад жестко галлюцинировала и царапала себя лезвием, и умилённо глядит на парня, который просто спит.
Ещё мне хочется его потрогать. Залапать до такой степени, чтоб потом суметь нарисовать по памяти. Ах да, я же не умею изображать мужские тела на бумаге, как делала мамочка, чьего лица я давно не помню ─ папа уничтожил все ее фотки. Невелика потеря! Я всё равно не хотела её помнить.
Думаю о том, как сейчас пойду на кухню, заберусь на колченогий табурет и достану баночку с таблетками, которая заныкана в вентиляции. Почему так сложно добраться до таблеток, которые мне реально нужны? Всё просто. Это зверь-таблетки. С глюками хоть и тошно жить, но не так одиноко, а они не оставляют моим воображаемым «друзьям» ни единого шанса.
Сейчас же у меня есть еще более весомая причина бояться «колес», которые прочищают сознание не хуже, чем «Доместос» ─ загаженный унитаз.
Не могу так просто его отпустить. Склоняюсь над Марком и оставляю первый поцелуй там, где вот-вот начнется «самое интересное». Скольжу губами по поджарому животу, который рассекает дорожка светлой поросли, которая бежит до пупка, и продолжаю свое восхождение. Где-то на середине груди Марк обхватывает мои скулы руками, подтягивает к себе и наши губы вновь сливаются в жарком поцелуе. Мне так хорошо каждый раз, когда мы соприкасаемся ─ неважно как: он может просто взять меня за руку, и я уже буду на небесах. Разве, мужчина способен так насыщать? Не верю. Так хорошо может быть только с собой. Имя мне легион — мой разум способен порождать очень правдоподобные образы.
─ Ты в порядке? ─ спрашивает он, улыбаясь мне в губы.
─ Может быть, ─ выдаю я самый глупый ответ.