Дверь распахивается, и я резко оборачиваюсь, все еще держа судьбоносную книжку в руке. На пороге стоит отец. Вид у него очень усталый ─ должно быть, обход был не из легких.
─Хорошо справилась! ─ бросает он своим хорошо поставленным, командным голосом без всяких там приветствий и прочей шелухи.
Держу пари, что если б он не попал в медицину, пошел бы в армию, где заставлял бы солдатиков перекрашивать траву.
─ Знаю, ─ отвечаю я в тон, чтоб наши пикировки сочетались идеально как сумочка и туфли.
─ Умеешь когда хочешь! ─ горит он с особым видом упрёка и бросает мне злаковый батончик.
Ловлю его и сую в карман. Решил помочь мне восстановить потерянные во время мойки операционной калории. Папаша года, ничего не скажешь.
─ Если очень захотеть, можно в космос полететь, ─ язвлю я, а сама думаю, что мое желание и впрямь может свернуть горы.
─ Не паясничай! ─ прикрикивает он, в момент натянув поводок. ─ Я сегодня узнавал как у тебя дела в универе. Ты подтянула все хвосты. Похвально.
Опять плюхаюсь в кресло. Как я уже говорила, я могу снести все опоры и пуститься в свободное плаванье, но что-то всегда заставляет примиряться с ним и сохранять наши отношения на определенном уровне ─ немного выше дна. Вот и сейчас я натянула на себя маску пай-девочки и сделала в его сторону пару реверансов.
Садится напротив ─ плечи расправлены; спина пряма как палка; взгляд сканирующий. Включил режим детектора лжи. Прощупывает меня, пытается понять, что я задумала.
С минуту мы просто смотрим друг на друга. Поединок воли. Улыбаюсь своей самой хулиганской улыбкой, и он расслабляется, не заметив во мне ничего подозрительного.
─ Хорошо, что хоть ты за ум взялась, а то хватает проблем! ─ неожиданно выдает он.
─ А что такое? ─ делаю вид, что мне не все равно.
─ Одна из медсестер забыла в ране кусок марли, и у пациента начался перитонит. Еле откачали. Теперь он судится с больницей!
─ И что стало с той медсестрой? ─ ухмыляюсь я. ─ Она выжила?
Кивает, попытавшись наморщить почти гранитный лоб. Попытки задействовать мимику тщетны.
─ Отделалась легким испугом и пожизненным отлучением от медицины.
Папочка суров и скор на расправу. Но это не значит, что на заре своей карьеры он и сам не косячил. Впрочем, сейчас он бог операционной, а богов и победителей не судят.
─ Так выплатите компенсацию! ─ отмахиваюсь я, не в полной мере понимая чего вдруг он так расстроился из-за неприятной, но достаточно рядовой проблемы.
─ Он принципиальный, так еще и чиновник средней руки, ─ объясняет папочка, а потом делает жест в стиле: все, хватит! ─ У меня есть к тебе просьба.
─ Какая же? ─ настораживаю я ушки. Слово «просьба» он использует нечасто. Скорее в ход идут «приказание» или «поручение».
─ Я вчера получил ключи от новой квартиры.
─ Той на выселках? ─ уточняю я только чтоб его позлить.
─ На тех выселках очень хочет жить твоя бабушка! ─ Мой даже притворный снобизм всегда отменно его бесит.
─ И? ─ Отталкиваюсь ногой от пола и делаю пару оборотов вокруг своей оси.
─ Хочу, чтоб ты занялась ремонтом. Побыла проводником между мастерами и бабушкой. Ты же знаешь, что я с ума сойду, если буду подбирать вместе с ней обои.
Знаю, знаю. Папа безумно любит свою мать, и она с него пылинки сдувает, но в бытовых вопросах они предпочитают не схлестываться. Может, начаться знатная баталия, где непонятно, чей кораблик потонет.
─ Займусь! ─ соглашаюсь я.