─ С чем вы это связываете?
─ С тем, что мне помогает очень хороший человек. В моей жизни нет страстей. Она сейчас очень проста: я люблю его и все.
─ А себя любить позволяете?
─ Да, хоть и не заслужила! ─ отвечаю я и дивлюсь, что ни разу за весь сеанс не соврала, хотя обычно предпочитаю заметать все неприглядное под ковер.
─ Что ж, Мария, раз ваше душевное состояние, как я вижу, стало более стабильным, то думаю такие отношения вам на пользу. Ваш парень, кстати, не страдает какими-либо психическими расстройствами?
Я мало, что знаю о Марке ─ он предпочитает говорить обо мне, а не рассказывать о себе, ─ но уверена, что он точно здоров. Хотя тяга к психбольным женщинам тоже может считаться психическим расстройством, но это спорно.
─ У меня появилась идея. Мы… Я хотела сказать, что я подумала, что знаю, как могу помочь нашей терапии.
─ Что же вы придумали? ─ спрашивает она с легким недовольством моей самодеятельностью.
─ Я хочу попытаться помириться с отцом. Ну или хотя бы попробовать с ним поговорить.
─ Думаете, вы готовы к такому серьезному шагу? ─ Смотрит на меня поверх очков. Строго так смотрит.
─ Я хочу попробовать! ─ упрямо повторяю я тоном Марка.
─ Вы сделаете это, даже если я такое решение не одобрю? ─ спрашивает она, уже зная ответ.
─ Да!
─ Вы должны быть готовы к тому, что он даже трубку не возьмет.
Я это знаю, но боюсь не бесконечных гудков, а его скупого «да!», после которого я не буду знать, что сказать и начну бормотать что-то бессвязное и мазать сопли по лицу.
─ Я готова к любому варианту! ─ уверяю я её. По крайней мере, мне так кажется после того, как я несколько дней крутила в мозгах любые возможные реакции.
─ Попробуйте! ─ сдается психопатологиня.
Беру телефон и дрожащими пальцами листаю список контактов. Хочу сделать это пока Марка нет дома. Чтоб потом можно было замести остатки разбитого сердца на совок, спрятать их и сделать вид, что я в порядке.
Нахожу нужный контакт ─ номер помню наизусть, но почему-то так его и не стерла. Контакт записан просто и грубо. Не «папа» и даже не «отец». Просто «Макеев». Почти поддаюсь приступу трусости, но обещание, данное Марку, не позволяет зарубить начатое еще на корню. Это как прыжок веры с небоскреба ─ сердце замирает, дышать нечем, а падение длится бесконечно. А я всего лишь «тыкнула» на дозвон. Это как открыть ящик Пандоры ─ там не только мои горести, но и его.
─ Да, ─ доносится до меня на последних секундах дозвона, и сердце кровавым куском улетает с обрыва. Его голос такой же, каким я его запомнила. В нем даже металла и нажима меньше не стало.
Молчу, потому что слезный ком перекрыл горло.
─ Я слушаю! Говорите! ─ требует он; я глотаю слезы.
─ Пап, это я! ─ наконец выдавливаю я, почти мертвая от беспокойства.
─ Маша? ─ переспрашивает он, и весь металл куда-то уходит.
─ Да! ─ заставляю сказать себя я.
─ Чего тебе надо? ─ рявкает он, разрушив все мои робкие надежды на примирение.
─ Я поговорить хотела, ─ мямлю я.