— Молодой человек.
— Вот как? — лукаво рассмеялась Джоанна. — Ну тогда, это… Встань-ка, дорогая. — она призадумалась на несколько секунд, а потом просияла. — Да, определенно, да — тебе нужна пышная юбка и закрытый лиф.
— Мне пойдет?
— Тебе все пойдет, дорогая.
— Бабушка сказала по-другому. — хмуро усмехнулась Мадаленна. — Она сказала, что у меня почти нет ключиц, и что шея у меня как у гуся.
— Нашла кого слушать. — фыркнула Джоанна и развернула ее к зеркалу. — Шея у тебя лебединая, а ключицы и не должны выпирать. И вообще, ты очень красивая, Мадаленна. — миссис Бэсфорд неожиданно ее обняла, и Мадаленна почувствовала что-то отдаленно напоминающее мамины объятия, от миссис Бэсфорд всегда пахло домом. — Когда-нибудь ты обязательно это поймешь.
— Я нравлюсь себе. — спокойно произнесла Мадаленна. — Но Бабушка… — она не договорила, как Джоанна яростно махнула рукой, и красивый подсвечник упал со стола. — Я подберу.
— Перестань, пусть так валяется, мне сейчас не до него. Кто тебя пригласил, Мадаленна? — вдруг спросила миссис Бэфсфод. — Я его знаю?
— Знаете. Это Джон Гэлбрейт.
— О, тот парень, я его видела пару раз у мистера Смитона. Вроде бы милый, но немного сноб.
— Разве? Я не замечала.
— У меня наметанный глаз. Так, значит, это он пригласил тебя? — Мадаленна кивнула, и в руках Джоанны в момент оказалось что-то глубокое синее и тяжелое. — Тогда вот это. Бархат, конечно, ткань сложная, но по твоей фигуре сядет. Примерь, и я посмотрю.
Мадаленна еще не видела платье полностью, но уже зарделась от удовольствия — платья у миссис Бэсфорд всегда были прекрасными, и она бы покупала их гораздо чаще, просто не всегда на это были свободные пятьдесят фунтов. Сама Джоанна не раз пыталась просто их подарить Мадаленне, и, зная, что у девушки слишком уязвленная гордость, прикрывала подарки всяческими уловками и поводами, однако Мадаленна каждый раз вежливо, но твердо возвращала подарок обратно.
В примерочной был немного тусклый свет, и бархат мягко переливался под желтой лампочкой. Платье было длинным — почти до щиколоток, но юбка была такой пышной, что подол поднимался немного выше. Бабушка наверняка хотела бы, чтобы она надела что-нибудь бирюзовое или цвета морской волны, но это были деньги Мадаленны, и на свои деньги она могла купить, что сама считала нужным. Воротник закрывался на пуговицы, и, следуя моде, последнюю нужно было расстегнуть, однако Мадаленна наглухо закрыла лиф и еще раз посмотрелась в зеркало — к счастью, это платье не требовало сложной прически, она просто уберет волосы в узел. Она возьмет это платье, даже если оно будет стоить сто фунтов.
— Ну как? — прокричала миссис Бэсфорд. — Нравится или нет?
— Вы же уже знаете мой ответ, миссис Бэсфорд, — рассмеялась Мадаленна. — Тысячу раз «да»!
— Тогда выходи, я посмотрю.
Мадаленна вышла на свет и медленно повернулась в сторону так, чтобы юбка слегка зашуршала. Джоанна одобрительно крякнула и оправила подол, чтобы тот не топорщился.
— Очень хорошо! Очень! Тебе идет, и к твоим волосам так подходит, словом, замечательно! Я так полагаю, это идея Хильды со скачками?
Миссис Бэсфорд повернулась к сверткам тканей, и Мадаленна, как не старалась, не могла разглядеть ее выражение лица, а голос был на удивление спокоен. Мама всегда говорила, что не будь у Джоанны прирожденного таланта к шитью, та спокойно могла бы выступать на сцене театра — ее лицо всегда было в меру непроницаемым.
— Да.
— А после скачек, полагаю, последует фамильный обед?
— Да.
— Дорогая, она хочет тебя выдать замуж? — резко спросила Джоанна, но Мадаленна невозмутимо кивнула и улыбнулась.