Сегодня оранжерея выглядела еще чудеснее, чем обычно. Купол совсем недавно отдекорировали витражными стеклами, и от того он блестел и переливался всеми красками. Арки были обвитыми цветочными гирляндами, и ни одна магнолия не была поломана — кто-то очень аккуратно обвил ее стебли вокруг железных палок, и цветы выглядели так, словно всю жизнь цвели именно здесь. Все дышало радостью и вместе с этим умиротворенностью — всеобщее веселье должно было начаться только завтра, и во всей подготовке к празднику было что-то такое тайное, от чего внутри все немного подпрыгивало; даже цветы, казалось, смотрели на людей более торжественно. Мадаленна остановилась около небольшой беседки и поправила куст шиповника — тот наклонился вперед и мог закрыть собой прелестные букетики фиалок, которыми был украшен весь проволочный фасад. Несмотря на то, что она приехала только в последний день, работы еще оставалось прилично — вся волокита с редкими цветами чаще всего оставалась только ей, к тому же за отделку и декор отвечала тоже она и руководила целой группой студентов-агрономов, которые боязненно смотрели на мистера Смитона и мечтали только о том, чтобы побыстрее отправиться домой, ибо их практика проходила как раз в теплицах у мистера Смитона, а сломай они хоть один цветок, и милый садовник превратился бы в страшного монстра, которого боялись абсолютно все. К цветам мистер Смтон относился как к своим детям — бережно и строго — и за это его любили и уважали одновременно.
— Мистер Смитон, я тут! — крикнула Мадаленна и тут же присела около куста с гиацинтами — пластиковая ограда едва держалась, и Мадаленна подперла ее красивой палочкой, обернутой в гофрированную бумагу. — Мистер Смитон, вы где?!
— Мадаленна! — послышался голос садовника; судя по всему он был где-то в теплицах. — Мадаленна, иди сюда, во вторую теплицу!
— Хорошо!
Она пробиралась мимо уже стоящих ларьков и постаментов; все выглядело так, словно было уже готово к приему гостей, и на мгновение что-то настороженное толкнулось внутри нее — кто-то еще смог помочь мистеру Смитону; кто-то еще смог встать на ее место. Мысль была удивительно глупой, и Мадаленна сразу же ее отогнала — какая разница, кто взял ее часть работы, и, слава Небесам, что так случилось, ведь они так и до ночи могли бы не закончить. А ведь мистеру Смитону и правда должен был кто-то помочь, и знакомое имя шевельнулось в ней. Да, что-то было в том письме; Мадаленна остановилась и прищурилась — солнце лезло прямо в глаза. «У меня, конечно, есть Эйдин…» — пронеслось у нее в голове, и Мадаленна выпрямилась — конечно, ему должен был помочь мистер Гилберт. Ей даже показалось, что она слышит его голос. Захотелось почему-то развернуться и пойти обратно, однако там ее ждала Бабушка, и, подумав, Мадаленна решила, что она лучше вытерпит мистера Гилберта. Решение было здравым, и она невозмутимо зашагала по дороге.
— А вот и Мадаленна! — мистер Смитон вышел встречать ее, и она не удержалась от улыбки. — Моя верная помощница все-таки пришла и не бросила своего старого мистера Смитона?
— Полагаю, вам уже помогли. — Мадаленна старалась, чтобы в ее голосе не было обиды, но по тому, как рассмеялся садовник, она поняла, что попытка провалилась.
— Не волнуйся, на твои цветы и палки никто не претендует. Эйдин, ты же не трогал цветы в шестой теплице? — он крикнул куда-то вглубь померанцовых деревьев, и Мадаленна потерла виски; удивительно, но ее утренняя мигрень прошла.
— Ни в коем случае! — раздался ответ откуда-то сверху, и в следующую секунду мистер Гилберт спрыгнул с ветки. — Ты же сказал, что к ним никто кроме мисс Стоунбрук не прикасается… О, мисс Стоунбрук!
Мадаленна неуклюже поклонилась в ответ и поправила упавшие фонарики обратно на крючковатые ветки. Это было глупо и очень по-детски — ревновать мистера Смитона к его старому другу, и Мадаленна строго прикрикнула на разбушевавшуюся внутри ревность — как бы трудно это не было признавать, но мистер Смитон — не ее дедушка, и она не имела никакого права на подобного рода капризы.
— Филип, я повесил фонарики, что еще?
— Полагаю, теперь нужно разобраться с этими дурацкими гирляндами.
— И что с ними делать?
— Понятия не имею.
Мадаленна чувствовала себя третьей лишней, и желание сбежать обратно домой снова усилилось. Сейчас там как раз стояла благословенная тишина, и ее никто бы не спрашивал, а если вообще сообщить Хильде, что она ушла на прогулку с Джоном, а на деле забраться на чердак, то ее бы никто не хватился до следующего утра! О, это было бы замечательно — всю ночь читать старые журналы, рыться в книгах и вырезать репродукции — она потом их вклеивала в свой блокнот — так может, просто сослаться на головную боль и убежать? Она как раз успеет к автобусу.
Мадаленна уже было рванула с места, как слово «трусиха» прозвучало у нее в голове. Она всегда так делала — сбегала от проблем в надежде, что те растают. Они и правда таяли, но вместе с проблемами таяли и надежды, и возможности. И Мадаленна снова прикрикнула на себя — она не поддастся.
— Может их вообще выкинуть, эти гирлянды?
— Нет! — воскликнула Мадаленна, и оба джентльмена удивленно посмотрели на нее; она даже не знала, кому она это крикнула. — Не надо их выкидывать, просто для них нужно подобрать подходящее место. Где гирлянды, мистер Смитон?
— Около тебя.