— Мне не смешно, Крис. Клянусь, что я не смеюсь, — испуганно кричит Эль. Извиваясь всем телом, она пытается содрать удавку, но только туже затягивает ее.
— Ладони на стол, Эль, — приказывает мучитель все тем же ласковым тоном. Из глаз Элинор брызжут слезы, в ушах стоит звон. — Это всего лишь реквизит. Ошейник для непослушной суки.
— Не надо, пожалуйста, — задыхаясь от ужаса, всхлипывает Лин. — Мне страшно, Крис. Я не хочу, — умоляет она, пытаясь обернуться, поймать его взгляд, убедиться, что это всего лишь игра, глупое наказание.
— Не шевелись, — непреклонно предупреждает он.
— Не делай этого… Я больше не буду тебя расстраивать. Я все сделаю. Все, что ты хочешь.
— Тихо, — шепчет он, наклоняясь, к ее уху. — Конечно ты сделаешь. Все, что я хочу, Эль. — мужские ладони нежно поглаживают хрупкие трясущиеся плечи. — И мне не нужен для этого ремень. Видишь, я даже не держу его, — он выпрямляется, увлекая Элинор за собой, обхватывая обеими руками. Прижавшись щекой к щеке, Кристофер успокаивающе качает Лин в своих крепких объятиях. И она невольно расслабляется от этой неожиданной сокрушительной нежности. — Ты же меня знаешь, я не извращенец, Эль. Чего ты так испугалась, глупая?
— Я подумала, что ты решил задушить меня, — жалобно всхлипывает Элинор, а он хрипло смеется, покрывая быстрыми поцелуями тонкую шею, на которой все еще болтается его ремень. — Мне это не нравится, Крис. Убери его.
— Раньше нравилось, Эль.
— Я не помню, — она нервно мотает головой. — Не помню.
— Не помнишь, — эхом повторяет Крис, и что-то в его тоне подсказывает Лин, что муж ей не поверил. Однако он выполняет просьбу, снимает ремень, бросая его на пол. — Все, Эль. Его больше нет.
— Спасибо. Спасибо, Крис, — горячечно шепчет Лин, интуитивно чувствуя, что предотвратила что-то по-настоящему страшное. Развернувшись в его руках, она тянется к плотно сжатым губам. Целует сама, жарко, неистово, глядя в непроницаемые темные кратеры. На ее ресницах дрожат слезы, а она целует его, как безумная, пьянея, вспыхивая, как зажжённая спичка. Не думая, не анализируя, не ища причин и оправданий, но точно зная, что именно это она должна сейчас сделать. Растопить лед, задобрить свое красивое чудовище, соблазнить мужчину.
— Закрой глаза, Эль, — шепчет он. Просит, а не приказывает.
— Все, что хочешь, Крис, — опуская ресницы, отвечает Элинор. Подхватив жену за бёдра, он поднимает ее над полом и несет в неизвестность. Она считает шаги, обхватив мужа ногами и плотно сомкнув веки. Раз, два три… Лопатки Элинор упираются в стену. Она распахивает ресницы, наталкиваясь на черный пугающий взгляд.
— Ты снова не слушаешься, — стиснув челюсть, констатирует Кристофер, резко спуская ее на ноги и разворачивая к себе спиной.
Позиция «стоя» явно у него в приоритете, и начинать он предпочитает именно с нее. От мысли, что ее ждет дальше, низ живота вспыхивает от дикого желания. Животное страшное чувство циркулирует в каждой клетке, отключая разум. Так ярко, всепоглощающе и остро никогда не было. Даже в самом начале, когда она только открыла для себя мир оргазмов. Крис был потрясающим любовником, но она не испытывала и доли тех ощущений, что обрушились на нее сейчас.
— Не смей сравнивать, — снова врывается в неозвученные мысли Крис. Как всегда, без стука и предупреждения.
Горячие ладони обхватывают ее задницу, дергают назад, тут же расстегивая молнию на своих брюках.
— Держись за стену, — от звука его низкого вибрирующего голоса подкашиваются ноги. — Держись, Эль! — приказывает Крис.
Страх и возбуждение — адский коктейль, который она пьет огромными глотками и никак не может утолить жажду.
Все только начинается…
— Держись, твою мать!
Лин подчиняется, наклоняется вперед, упираясь ладонями в стену. Все ее тело пронзают болезненные спазмы, между ног бесстыдно мокро и невыносимо пусто.
— Боже, — шумно вдыхает, почувствовав ягодицами каменную эрекцию.