Не твой, мудак.
Он вытащил термометр. Температура немного поднялась, но не слишком сильно. Он встал, прошел на маленькую кухню и достал стакан из буфета. Затем он снова посмотрел на нее и передумал, он не хотел заставлять ее садиться, чтобы она могла пить. Он порылся в шкафчиках и достал детскую чашечку для питья. Это выглядело немного устаревшим, но сойдет.
Он наполнил ее водой, затем закрыл крышку. Он вернулся к креслу и, взяв пару обезболивающих из аптечки первой помощи, поднес их к ее рту.
“Откройся, Элли. Тебе нужно проглотить это”.
“Не хочу”, - сказала она угрюмо.
Он поднял бровь. Это был первый намек на неповиновение, который он услышал от нее, и это удивило его. В ее голосе также были детские нотки, которые всколыхнули что-то внутри него. Она сморщила нос. “Гадкий”.
Он вздохнул. Не имело значения, считала ли она их отвратительными или нет, она бы приняла их. Потому что альтернативой было то, что ей было больно, а этого не происходило.
“Элли, открой рот и проглоти это, как хорошая девочка”.
“Или что?” Она открыла глаза, чтобы посмотреть на него. “Разве ты не предполагаешь добавить угрозу к этому заявлению?”
Он покачал головой. “Я должен. Но ты определенно недостаточно здорова для порки”.
Она поджала губы. “Ты бы меня отшлепал. Это подло”. Ладно, эта надутая губка была очаровательной. Но не настолько милой, чтобы поколебать его.
“Это не подло. Это наказание за то, что ты непослушная. Если ты не хочешь порки, тогда не будь непослушной”.
Она зевнула. “Я не знаю, хочу ли я, чтобы меня отшлепали. Это, вероятно, было бы больно”.
Он поднял бровь. “В этом-то и смысл”.
“Ты действительно ударишь меня?”
“Я бы никогда не ударил тебя”, - пылко сказал он. “И я бы не отшлепал тебя, если бы у нас не были такие отношения, в которых я был бы главным. Где я бы считал тебя ответственной за соблюдение моих правил. И если бы ты нарушила эти правила или сделала что-то, что подвергло бы тебя опасности, я бы отшлепал твою маленькую попку. Но у нас нет таких отношений. У меня нет твоего согласия быть моим сабмиссивом ”. Он действительно не должен был вести с ней этот разговор и, конечно, не в том ошеломленном состоянии, в котором она была.
“О, ты Дом”.
Он удивленно уставился на нее сверху вниз. “Ты знаешь, что такое Dom?”
Она фыркнула. “Ага. Я читаю. Может, я и девственница, но я не идиотка. Ты пользуешься кнутами, тростями и прочим?” В ее голосе слышалась нотка страха.
“Не совсем в этом разбираюсь”.
“У тебя есть подземелье? Какая-нибудь кожа? Как ты в него попал?” Ее усталость, казалось, исчезла, когда она стала более оживленной. “Или ты ходишь в клуб?" Есть ли здесь БДСМ-клубы?”
“Ты всегда задаёшь так много вопросов?”
Она выглядела смущенной. “Извини. Я знаю, что много говорю, и это раздражает людей”.
Черт, он не хотел, чтобы она чувствовала себя плохо. “У меня нет подземелья, и я очень редко хожу в клуб. Ближайший находится примерно в трех часах езды. Ты знаешь, что такое Daddy Dom?”
“Нет”.
“Ну, вот кто я такая. Я хочу определенного типа сабмиссива. Большую маленькую девочку, которая хочет, чтобы кто-то нянчился с ней и защищал. Чтобы направлять ее. И дисциплинировать ее, когда это необходимо ”. И почему он говорил ей это? Она должна проглотить свои таблетки и лечь спать, а не обсуждать его предпочтения в отношениях.
“О. Значит, они будут называть тебя папочкой?” Ее глаза закрылись, затем открылись. Ей действительно нужно было поспать. “Как это работает? Будет ли она все время быть маленькой?"
“Вероятно, не все время”. Он понизил голос, надеясь убаюкать ее. “У нее тоже было бы время для взрослой девочки. Это будет зависеть от наших отношений и от того, что нас обоих устраивало. Я бы никогда не заставил кого-то делать то, чего он не хочет. Малыши бывают всех форм и размеров.”
“Что они делают, когда они маленькие?”
“Зависит от того, какой ребенок и с каким возрастом общается. Некоторым нравится раскрашивать, смотреть мультфильмы, наряжаться в наряды принцесс и устраивать чаепития. Другим нравятся бутылочки и пирожные. Не бывает универсального.”