Сначала он снял с нее толстовку. Затем ее черную футболку. Он ненавидел ее в черном. Если бы она была его, она носила бы яркие, жизнерадостные цвета. На ней не было бюстгальтера, и как только показалась ее грудь, розовые соски сморщились.
Она прикрыла грудь рукой, но он не задержался. Вместо этого он помог ей встать, а затем присел перед ней на корточки. “Держись за мои плечи для равновесия”.
Она держалась за него и снимала трусики, по одной ноге за раз. Он встал, но продолжал держать ее трусики. Как он и подозревал. “Они мокрые, малышка”.
“О боже”. Она ярко покраснела. “Я так смущена”.
Он поднял бровь. “Почему? Нет ничего сексуальнее, чем знать, что ты хочешь меня”. И зная это, будет еще труднее держать его руки подальше от нее.
“Ты думаешь, это сексуально?” - нерешительно спросила она.
“Черт возьми, да”.
Он положил ее трусики поверх остальной одежды, затем помог ей залезть в ванну.
Она вздохнула, когда теплая вода окатила ее.
“Ты хочешь, чтобы твои волосы были подняты?”
“Можно мне их помыть? В моей туалетной сумке есть шампунь и кондиционер”.
Он подумал об этом, беспокоясь, что ей может стать холодно от мокрых волос, но он мог бы ненадолго усадить ее у огня, и волосы высохнут.
“Что-нибудь еще ты хочешь оттуда?”
“Можешь принести мою бритву? Я чувствую себя Снежным человеком. И я не могу поверить, что только что сказала тебе это”.
Он ухмыльнулся. Ему нравилось, что у нее не всегда был фильтр на губах. Она была настоящей. В ней не было притворства. Не так, как было с Марией.
Выбрось ее из головы.
Вероятно, ему следовало бы позволить ей искупаться самой, но он просто не мог этого сделать. Ему пришлось прикоснуться к ней. Он осмотрел ее багаж в поисках туалетной сумки. Достав его, он достал немного шампуня, кондиционера и бритву. Он положил все это рядом с ванной, затем опустился на колени рядом с ней. Он взял мыло и мочалку, намочил их оба, затем потер мыло о мочалку, пока оно не покрылось пеной.
“Ляг на спину и положи голову на край ванны, малышка. Позволь папе вымыть тебя”.
Она откинулась назад. Он начал мыть ее грудь, затем руки, поднимая одну руку вверх, затем другую. Она подумала, что это может показаться странным или смущающим, когда он моет ее. Ванна была достаточно большой, чтобы вода доходила ей до шеи, когда она ложилась на спину, полностью покрывая ее.
“Сядь вперед, позволь мне вымыть тебе спину”. Она села. Его взгляд переместился на ее груди, на ее твердые соски. Его взгляд остановился на них, когда она наклонилась вперед. Он медленно промывал ее спину. При каждом ударе чувствовалось, что он поглаживает ее киску.
О боже, она была так возбуждена. Еще немного, и она собиралась взять дело в свои руки.
“Снова откиньтесь назад”.
Она откинулась назад, и он перешел к ее ногам, подняв одну и поставив ступню на край ванны. Он вымыл ее ступню, затем спустился к ее киске, немного остановившись. Черт бы его побрал.
Она издала тихий всхлип разочарования.
“Ты в порядке, детка?” спросил он. На его лице был намек на усмешку. “Твоя голова в порядке?”
Он перешел к другой ноге, поднимая ее вверх, с каждым движением мочалки все ближе и ближе к ее киске.
“С моей головой все в порядке”. Она издала стон, когда он опустил ее ногу обратно в воду.
“Твое в порядке звучит нехорошо. Должно быть, что-то не так ”. Он удивил ее, поднеся мочалку к ее груди. Он провел ею по соску, затем вокруг груди и обратно по соску.
Она прикусила губу, не в силах удержаться от того, чтобы не выпятить грудь.
“Ты когда-нибудь мастурбировала, Элли?”
Боже мой.
“Медведь! Ты не можешь спрашивать меня об этом”.
“Я только что сделал. И у тебя есть десять секунд, чтобы ответить мне”. Его голос стал суровым. Рычащий. Черт, черт, черт. Он переместил ткань на другую грудь, но теперь он был неподвижен.
“Или?” - спросила она.
“Или я собираюсь подразнить тебя и оставить разгоряченной без разрешения кончить”.
Разрешите кончить? Черт. “Ты бы не стал!”