Мне требуется секунда, прежде чем я придумываю веское оправдание. “Я сделал несколько заметок”.
Она вздыхает, потому что это похоже на меня - возиться с контрактом до последней секунды. “Хорошо. Встретимся там. Я не собираюсь в центр в этот час”. Она хватает Даниэль, и я отворачиваюсь, когда иду ко входу в их квартиру.
Я слышу, как они двое шепчутся, а Даниэль хихикает, прежде чем моя сестра подходит к входной двери, чтобы встретить меня.
“Готов?” - спрашивает она меня, и я киваю.
Мы спускаемся вниз, и как раз перед тем, как сесть в разные машины, я окликаю ее: “Ты наденешь это кольцо ей на палец или мне?”
Она хмуро смотрит на меня, и я пожимаю плечами. “Она единственная, Ни. Прекрати валять дурака”.
Рене садится на заднее сиденье машины без помощи своего водителя, и я слышу, как хлопает дверца. Я смеюсь, когда сажусь в свою машину, а затем говорю своему водителю ехать ко мне.
Я пытался не думать об Эрин, оказавшейся на моем месте, и о том, каково это - встретиться с ней в первый раз. Я тоже пытаюсь не тешить себя надеждами, но, думаю, уже слишком поздно.
Вчера вечером я разговаривал с охраной и позвонить их позвонить мне, как только они приедут. Было так поздно, что я знаю, что, если я пойду сейчас, это, вероятно, разбудит ее, но я не могу ждать. Если я не сделаю этого сейчас, у меня может не быть шанса. Что, если ей не нужно оставаться там еще на одну ночь? Что, если она вернется к себе и все? Это мой единственный шанс, и я не собираюсь его упускать, даже если это может быть совсем ничего. Может быть, то, что я чувствую, когда думаю о ней, - это мое собственное отчаянное желание общения. Я не могу не завидовать Рене и Даниэль, когда вижу, как они счастливы. Я не должен придавать значения встрече с совершенно незнакомым человеком, и это что-то значит, но почему-то это кажется другим.
“Сэр?”
Я понимаю, что мы долго сидели на обочине, и я сидел здесь, пытаясь продлить момент перед моим неминуемым разочарованием.
“Спасибо”, - говорю я ему, выходя из машины и заходя в свое здание. Когда я захожу внутрь, швейцар отличается от того, что работает в ночную смену, так что разговор с ним не даст никаких результатов. Не те, которые я действительно ищу. Она была потрясена? С ней был кто-нибудь еще? Почему от нее пахнет раем на земле?
Когда я поднимаюсь на свой этаж, я нервничаю, когда достаю ключ и открываю дверь. Я не совсем молчу об этом, потому что хочу, чтобы она знала, что здесь кто-то есть. Я слишком громко захлопываю дверь, надеясь, что она проснется, если еще не проснулась.
Я захожу к себе и вижу файл, лежащий на столе там, где я его оставил. Я подхожу и беру его, затем оглядываюсь. У входной двери стоят две сумки, которые, похоже, не открывались. Оба довольно большие, и мне интересно, как долго она планирует оставаться со своей бабушкой.
Когда я захожу на кухню, там нет никакой посуды, но я вижу на столе еще одну резинку для волос. На этот раз она нежно-голубая, я беру ее и надеваю на запястье вместе с оранжевой. Я не знаю, почему у меня такое желание собирать ее маленькие кусочки, но такое чувство, что Гензель и Гретель оставляют мне панировочные сухари.
“О боже”.
Я оборачиваюсь и вижу Эрин, стоящую на моей кухне, одетую в то, что должно быть одной из моих рубашек на пуговицах, и я почти уверен, что больше ничего. Ее коричнево-светлые волосы растрепаны, а тушь размазалась, как будто она спала с ними. Ее босые ноги начинают отступать, и я протягиваю руку, чтобы остановить ее.
“Ты, Эрин”. Почему я говорю так, будто я гребаный пещерный человек? Используй полное предложение, тупица. Боже, она чертовски красива. Она выглядит мягкой и теплой, и мне до боли хочется отнести ее обратно в постель и узнать, как эти изгибы будут ощущаться рядом со мной. “Извините, ты, должно быть, Эрин. Я Девин”.