Дверь скрипнула.
Вошёл командир дирижабля.
Он оглядел обоих.
На культисте задержал взгляд чуть дольше.
— Не часто у нас культисты крови, — произнёс он, почти с уважением.
Потом перевёл глаза на Нира. — Давай карту.
Нир протянул её медленно.
Рука не дрожала, но он чувствовал, как чужие слова висят между строк:
>«Ты здесь был, но ты — не такой, как он»
Командир взял дощечку, коротко кивнул.
Ушёл.
Комната снова стала тише.
Только треск дерева, скрип половиц, дыхание двух мужчин, разделённых невидимой чертой.
Культист, не отрываясь, крутил свой меч.
Без усилий. Словно игрушку.
Потом, не глядя на Нира, сказал:
— Ты не умер.
— Что?
— Значит, не совсем бесполезен.
Он положил меч обратно на стол. — Учись.
И добавил:
— И не жди благодарности.
Нир смотрел на него.
Потом на свои руки.
Потом на карту, которую забрали.
Он хотел сказать что-то. Но не знал, что.
Поэтому просто кивнул.
А культист усмехнулся.
— Хорошо.
Дирижабль качнулся.
И Нир подумал
Он не один.
Даже если рядом тот, кто смеётся над страхом.
И убивает быстрее, чем дышит.
Нир сидел в командной комнате дирижабля, когда тот начал снижение.
Город уже был близко — его крыши, дым из труб, узкие улицы, где каждый шаг знал, кто прошёл по нему.
Культист стоял у открытого люка. Нога на краю. Ветер трепал его плащ, как знамя.
Он не сказал ни слова. Просто посмотрел на Нира.
Потом добавил:
— Я тут сверну.
И прыгнул.
Не ждал сигнала. Не проверял расстояние.
Просто исчез внизу, будто город для него был не чужим, а родным домом.
Только шум приземления да короткий скрип дерева отозвались в воздухе.
Нир остался один.
Дирижабль продолжил путь, и вскоре завис над Третом.
Его провели обратно — через казармы, мимо людей, которые не здоровались, но смотрели слишком долго.
Он чувствовал запах пота, крови и чего-то ещё — усталости, которая ложилась на плечи, как вторая броня.
Ему не дали вернуться в свою комнату.
Вместо этого — указали на стену.
Старую. Покрытую трещинами. Следами других рук.
Рядом — два ведра: одно с грязью, другое — с серой краской.
— Крась, — сказал мужчина в форме без знаков различия.
— Что?
— Грязь. Потом — краска.
— Зачем?
— Не твоё дело.
Нир опустил взгляд на кисть.
Сжал рукоять так, что костяшки побелели.
Он только что вернулся с задания уровня второй угрозы.
Убил одну тварь.
Выжил рядом с культистом.
Отметил на карте всё, что видел.
А теперь его заставляли красить стену.
Хотя вспомнив про одну тварь он принял это как расплату.
Он опустил кисть в грязь.
Провёл по камню.
Запах ударил в нос — гнилой, тяжёлый.
Потом перешёл к краске.
Серой. Такой же, как трава перед боем.
Как лица тех, кто не вернулся.
Люди проходили мимо.
Кто-то смотрел.
Кто-то нет.
Никто не спросил, как прошло задание.
Он работал долго.
Молча.
Без пауз.
И думал.
Что он вообще доказывает?
Кому?