Глава 2 Попытка адаптироваться
Голос гремел прямо над ухом:
— Подъем! Кто позволил тебе дрыхнуть, словно хряк в стойле?!
Я вскочил с кровати, едва не ударившись о стену. Сердце застучало, ноги ещё дрожали от сна. Прямо передо мной стоял тренер — громила с лицом, словно вырубленным из камня. Его голос гремел, как гром, и пробуждал быстрее любого будильника, которого здесь и нет.
— Быстрее двигайся, салага! Умываться и одеваться, пока я тебя лично не выкинул!
Поспорить с таким человеком явно не удалось бы. Я схватился за выданную мне одежду — мешковатую и грубую, похожую скорее на мешок на верёвках, чем на настоящую униформу бойца, и начал наспех натягивать её на себя. Каждое движение давалось с трудом, тело словно отказывалось слушаться после вчерашнего измотанного дня. Но тренер ни разу не сбавил напора — его взгляд буквально сверлил меня, а каждый его окрик вставлял мне невидимые шпоры.
Когда я наконец выбежал из комнаты, умывальник встретил меня ледяной водой из деревянной бочки и скрипучим деревянным ковшом. Каждый ковш, плескавший воду мне на лицо, был как удар молнии — резкий, обжигающий, но бодрящий.
Но самое неожиданное ждало после умывания: Дамин, один из более опытных бойцов, решительно подошёл ко мне, и я даже не успел осознать, что он собирается сделать. Его кулак резко прилетел мне в живот.
— Уф!! — я рухнул на колени, согнувшись пополам. Воздух вышибло из лёгких, мир перед глазами померк.
— Ты расслабился. И это плохо, — проговорил он, склонившись к моему лицу. Его голос был холодным и равнодушным. — Если даже я могу застать тебя врасплох, представь, что сделает враг. Любой разбойник сожрёт тебя заживо меньше чем за минуту. Проснись, иначе ты труп.
Его слова резали не меньше, чем удар. Боль разливалась по животу, но я понимал, что он прав. Уверенности в этом мире у меня не было, но допускать такие ошибки теперь точно нельзя.
— Вставай, пока больше не влепил, — приказал он.
Я, скрипя зубами, поднялся, стараясь не показать слабость. Живот болел, но я сдерживал стоны. Дамин лишь хмыкнул и махнул рукой:
— Завтракать пошли. К утру ты ещё жив, но это не значит, что ты будешь в живых после тренировок.
К завтраку я подошёл, всё ещё держась одной рукой за живот. Еда напоминала ту же самую, что вчера я с трудом доел в отеле: сероватая жижа в деревянной миске, вместо хлеба — тот же твёрдый, словно камень, ломоть, который мог бы сгодиться разве что для строительного материала, и всё тот же жалкий кусок копчёного мяса.
"Снова это?!",— Внутренне я застонал, но ничего не сказал — а что я мог сказать? Это была их обыденность. Пока я вяло ковырял ложкой в миске, за столом раздавались громкие разговоры: кто-то хвастался вчерашними успехами, кто-то на весь зал стучал кружкой по столу, требуя воды. Казалось, кроме меня, никто не замечал, что еда отвратительная. И то, что она отвратительная, не было моей главной проблемой.
Я окунул ложку в кашеобразную массу и отправил в рот содержимое миски. Вкус ни капли не изменился — то же солёно-горькое месиво, которое едва проходило в горло. Мясо жёсткое и пересушенное, с ароматом дыма и горечи, но лучше, чем ничего. А хлеб — я бы мог просто оставить его лежать на столе, из-за его твёрдости он даже не рассматривался как еда, хотя приходилось им закусывать.
Я кое-как доел, запив всё обычной водой из деревянной кружки. К ней тоже был привкус — возможно, это сделанное из прошлогоднего дерева горлышко. Я отодвинул миску в сторону, с трудом сглотнув последний кусок.
— Ты чего ковыряешься? — услышал я голос тренера, который стоял на пороге кухни. — Если ты и ешь как дохляк, то и на тренировке будешь дохляком. Давай, бегом на поле.
Только я вытер рот и приготовился выйти, как кто-то за столом вполголоса добавил:
— Видать, парень никогда настоящей еды не пробовал. Сморщился, как девчонка!
Старший боец рассмеялся, но я сдержал злость(я бы в любом бы случае промолчал). Вчера умирал бы от удара ножа, сегодня — постараюсь выстоять. С этими мыслями я пошёл на тренировочное поле.