— Никак «генерал» со своими полковниками все патроны уже извели? Да что там их было, пара сотен, лишь бы донца собрали, их заново снарядить можно, капсюлей и картона хватает.
Алехандро бормотал под нос, отмахиваясь от назойливых мух, что норовили облепить ему лицо. Пришлось раскурить сигару — под воздействием табачного дыма жужжащие насекомые прекратили «атаки». И предпочли убраться подальше, оставив моряка в покое. И он, продолжая сидеть на стульчике, благо поставили в тень под навес, следил за стрелками, что прекратили палить из винтовок, ушли далеко к мишеням, и о чем-то оживленно переговаривались, энергично размахивая руками. И особенно усердствовал Лопес — ему досталась не простая винтовка, а с установленным на нее диоптрическим прицелом — сплошная импровизация, к каковой часто прибегали партизаны, если у них не было нормальной оптики. Прицеливание через обычную трубку позволяло добиться несколько лучших результатов, так как происходила определенная концентрация зрения стрелка. Видимо, результаты стрельбы самого генерала оказались гораздо лучше, чем у его полковников — два офицера явно имели понуренный вид. И увидел, что вся троица под палящим солнцем пошла обратно, в то время как несколько солдат собирали в корзину стрелянные гильзы. Правильно делали — производство нормальных патронов «ахиллесова пята» парагвайской армии, запасы латуни ограничены, так что гильзы никак нельзя терять. И так эти две сотни потребовали три дня напряженной работы целого десятка мастеровых — все операции производились вручную, механизация самая примитивная.
— Это ружье само совершенство, командор. Кто бы мог подумать, что стрелять через обычную трубку можно намного точнее, чем через мушку с целиком. Вы правы — если установить специальную подзорную трубу, то попадать во врага можно будет даже с тысячи ярдов, а с пятисот уже расстреливать как дичь. Я ведь подсчитал число попаданий в мишень, у меня вдвое больше чем у других, что намного чаще промахивались.
Подошедший Лопес прямо-таки лучился счастьем, как капризный ребенок, дорвавшийся до любимых игрушек. Стрелял он действительно хорошо, и что немаловажно — всегда сам чистил винтовку, подавая пример.
— У вас твердая рука, генерал, и зоркий глаз, вы ведь сами себя по таблице проверили, — спокойно произнес Алехандро, искоса поглядывая на двух подошедших полковников, что пользовались наибольшим доверие президента. Висенте Барриос являлся зятем Лопеса, женившись восемь лет тому назад на его младшей сестре. Именно он с сильным отрядом должен был атаковать бразильский штат Мату-Гросу по первоначальному плану, но президент сейчас внес в него свои коррективы. Франциско Рескин командовал многочисленной парагвайской кавалерией, на которую возлагались большие надежды — великолепных всадников-гуарани Парагвай мог выставить вдвое больше, чем все противники «Тройственного альянса» вместе взятые…
Парагвайская пехота четыре долгих года отчаянно сражалась с гораздо более многочисленными интервентами, к тому же вооруженными нарезными ружьями. Именно высокий моральный дух позволял им перенести чудовищные потери, хотя обеспечение и снаряжение не отвечало условиям войны — почти отсутствовало собственное производство, к тому же союзники установили блокаду…
Глава 11
— Президент Митре не только не окажет помощь уругвайским «бланкос», наоборот, он сговорился с императором Педру о признании этой страны за Бразилией. И хуже — есть предположение, и весьма обоснованное, что они вступили в тайный сговор о разделе нашей страны на две части, при этом большая часть территории Парагвая отойдет именно Аргентине, Бразилия получит северные спорные территории, и собственно Уругвай. И это очевидно уже сейчас — наши уругвайские сторонники терпят поражение, оказать помощь мы им не в состоянии. Для нашей флотилии закрыли путь вниз по Паране, в Ла-Плате сразу две бразильские эскадры, каждая из которых по отдельности сильнее наших речных сил. А потому, сеньоры, нам надлежит как можно быстрее определиться с ситуацией, и определить, где мы быстрее всего можем нанести нашему северному соседу ущерб.
Лопес говорил негромко на гуарани — все присутствующие прекрасно говорили на этом языке, так как были коренными парагвайцами. Иностранцев не было — не то, чтобы им не доверяли, но к управлению страной и ее вооруженными силами просто не допускали. Впрочем, «кондотьеры» не имели достаточно серьезных воинских званий — «команданте» или майоры в армии, а на флотилии на аналогичной «ступеньке» был всего один капитан де корвета, и тот англичанин, к тому же командовавший до последнего времени единственным военным корветом, но сейчас опасно заболевший — личинки мух буквально изъели тело несчастного моряка. Но вроде пошел на поправку, хотя до полного выздоровления еще далеко.
За большим столом сидели семеро офицеров — пятеро в армейских, двое во флотских мундирах. Председательствовал единственный генерал, являвшийся главнокомандующим президент Лопес. Дело в том, что армия Парагвая до войны была маленькой — восемь не укомплектованных батальонов, пять кавалерийских и два артиллерийских полка — каждая часть примерно по пятьсот человек. Объявленная в конце сентября мобилизации носила «взрывной» характер — число батальонов возросло до четырнадцати, и все они были укомплектованы по полному штату в восемьсот босоногих солдат при двух десятках офицеров. С последними была «напряженка» — Лопесы, что отец, что сын, прекрасно знали, на что способны «служивые» в странах Нового Света. Именно офицерство постоянно устраивало пронунсиаменто и мятежи, если они были неудачными, или революции, которые заканчивались успешно. И частенько какой-нибудь бравый полковник усаживался в президентское кресло, производя себя любимого в генеральский чин, а его предшественник или отправлялся в изгнание, но куда чаще заканчивал жизнь «самоубийством», приколотый штыком или вульгарно застреленный из ружья, а то и зарубленный мачете. И эти нравы даже в будущем нисколько не изменились — поощряемый «великими державами» правящий класс олигархов делал все возможное, чтобы удерживать власть в своих руках, прикрывшись «фиговым листом» так называемой «демократии».
И такое положение дел Мартинес сам хорошо знал, уже поучаствовав в подавлении, как минимум трех пронунсиаменто. Но сейчас дон Франциско решительно отказался от порочной практики «тасования» офицеров между подразделениями, полностью убедившись из прочитанных книг в патриотичности и полной лояльности командного состава армии и флота, который четыре года отчаянно сражался против интервентов и понес чудовищные потери. И лишь в самом конце войны «дрогнул», когда оставшиеся в живых осознали, что поражение неизбежно, и лишь отсрочено по времени. Уже не было ни сил, ни оружия, ни боеприпасов, оставшиеся пароходы потоплены или взорваны, а столица оккупирована. Но вплоть до гибели диктатора парагвайцы сражались, и сдались только тогда, когда их страна просто истекла кровью, а в бой пошли уже дети…
— Вести войну с Бразилией мы можем по двум направлением, но сейчас занятие Мату-Гросу является главной задачей кампании, а отнюдь не вспомогательной, как нами раньше было запланировано. Бразильцам будет трудно перебросить туда подкрепления, мы можем занять всю территорию и захватить все имеющиеся там пароходы, столь нужные нам для продолжения войны. И главная для тебя задача, дон Висенте, отвлечь внимание императора именно на Куябу — столицу провинции нужно занять как можно быстрее. Однако цели войны нужно изменить…