Глава 4
Осознав, что Надя нашла свой путь и, возможно, посвятит ему всю свою жизнь, Рин не мог сидеть сложа руки.
В один из будничных вечеров, уставший Александр вернулся из города после продажи собранных им трав. Он сел на своё любимое место за столом, чтобы продолжить читать книгу, которую не так давно начал. Но стоило Агате поставить перед ним чашку горячего чая, как Рин, словно гром среди ясного неба, появился в кухне, нарушив планы кормильца семьи.
— Дядя Саша, можно мне попробовать работать с вами? — решительно спросил Рин, подходя ближе.
Александр нахмурился, не отводя взгляда от текста в своих руках, и не спешил с ответом.
— Может, тебе стоит попробовать поступить в городскую академию для обычных людей? Тебе бы подошла работа с бумагами при каком-нибудь высокопоставленном лице. Ума у тебя точно хватит, — наконец ответил он, отложив книгу и взглянув прямо на Рина.
— А зачем тогда вы обучали нас всему этому?
— Травы — неотъемлемая часть жизни. Я лишь научил вас основам, — твёрдо сказал Александр. — И что же побудило тебя стать травником?
Рин носил в себе это желание не первый день, поэтому ответил сразу:
— Несмотря на опасность и непредсказуемость, я думаю, что более свободного дела мне не найти. Я не хочу всю жизнь просидеть в четырёх стенах, выполняя чужие приказы, — сказал он с твёрдой уверенностью в голосе. В его глазах не было ни капли сомнения.
— А по мне, это не так уж и плохо, — сказала Агата, стоя на кухне и не отвлекаясь от дел. — Пусть и будешь выполнять приказы, зато работа спокойная, да и доход стабильный.
— Может, и так... Но мне тяжело даже думать об этом, — вздохнул Рин. В его голосе прозвучала мучительная нотка.
— Не будь так категоричен. Может, тебе и правда стоит попробовать поступить в академию? Если хорошо сдашь тесты — обучение будет бесплатным. Отучился бы, а травником всегда успеешь стать, — сказала Агата, отвлекшись от кухни и уже полностью погрузившись в разговор. — Мог бы найти работу с травами в городе, убил бы двух зайцев сразу.
— Мне нравится не столько работа с травами, сколько само ощущение свободы, которое приходит, когда бродишь по лесу. Там никто не властен над тобой — ты сам себе хозяин, — искренне пытался объяснить свои чувства Рин.
— Только потом не жалуйся, если пожалеешь о своём решении. Время назад не вернёшь, — Агата немного разозлилась, но, будто опомнившись, мягко добавила: — Я просто хочу, чтобы у тебя было светлое будущее.
Александр продолжал, не отрываясь, читать книгу, будто разговоры ничуть не мешали ему.
— Я понимаю, ваше предложение рационально. Возможно, оно действительно лучшее в моём случае. Но это не то, чего я хочу, — мягко, но уверенно продолжил Рин.
Агата не сдалась, но сменила тактику. Она бросила злой взгляд на Александра, который всё так же увлечённо был погружён в книгу, игнорируя происходящее вокруг. Уловив этот многозначительный прищур, он тут же спохватился — слишком хорошо знал, что значит такой взгляд от женщины, с которой прожил полжизни.
— Кхм... Рин, я понимаю твоё стремление, но ты пока не готов. Тебе кое-чего не хватает, — снова с грустью отложив книгу, сказал Александр.
— Чего именно? Я ведь всё это время учился у вас! Моих знаний должно хватить...
— В жизни важны не только знания. У тебя слабое тело. Это первое, что нужно исправить, — сказал Александр. Поймав очередной колючий взгляд жены, он поспешно добавил: — И чтобы Агата была уверена, что твоё решение не пустой порыв, тебе придётся выдержать мои тренировки. Если увижу, что ты сдался — пойдёшь в городскую академию.
Он снова взглянул на жену и облегчённо выдохнул: та была занята готовкой и больше не обращала на него внимания.
— Я согласен! Готов начать хоть сейчас! — Рин не мог унять радость и нетерпение.
Но тренировки Александра оказались вовсе не лёгкими. Рин почти каждый день бегал, прыгал, отжимался, подтягивался, приседал и таскал тяжёлые брёвна. Со временем нагрузки становились всё серьёзнее — к упражнениям добавился мешок с речным песком для утяжеления. Первые несколько месяцев он едва держался на ногах: всё тело болело и ныло, будто перестраивалось под непривычную нагрузку. Но решимость в его глазах не угасала ни на миг.