— Чего-то он какой-то хилый. Болел что ли?
— Ну что ты, господин, — поспешил возразить Перисад, — более мясистых ты в Дакии не найдешь, они и в Мëзии лучшие. Мне поставляют из прудов в окрестностях Виминация.
— Мясистых… Ну ладно. Но принеси ещё… — Дардиолай замолчал, подбирая слова.
— … чего-нибудь мясистого? — помог ему хозяин.
— Да! Тащи всё, я плачу!
— Ты не проснешься завтра с пустым поясом, друг Требоний? — забеспокоился толстяк.
За столом легионеров возбуждённо загалдели, кого-то боги наградили особенно удачным броском.
— Пустым? — Збел удивился, — разве он может опустеть? Давай проверим.
Он ощупал пояс. И вытащил ещë один денарий. Крутанул его по столешнице.
Хозяин подхватил монету, не дождавшись, пока она упадëт.
— Ещё вина принеси… Что-то ты так мало принес… Один раз всего разлили… Мы немного посидим, — Дардиолай скорчил кислую рожу, — напиваться не будем.
— Сейчас будет, — пообещал хозяин и исчез.
— Много ты ему дал, Требоний, — покачал головой толстяк, — ох, много. Этот ужин того не стоит.
— А, пустое! — махнул рукой Дардиолай.
«Легко пришли, легко уйдут и снова просо жрать».
Покинули таберну они на ногах, весьма нетвëрдых.
— А что ты, дор-р-рогой Помпоний гворил про разв… разззв…
— Развлече… ик… ния? — переспросил толстяк?
— Ага.
— А, ну тут есть… этот… волчатник.
Дардиолай нахмурился.
— Волчатник?
— Ну. Но так себе. Выбор… ну, ни о чём, друг Требоний. Вот честно тебе заявляю. Не стоит ходить.
«Волчицами» римляне называли проституток. «Волчатник», лупанарий — бордель.
Толстяк вдруг воодушевился:
— А ты знаешь… я тебе отплачу! Ты сра… скра… скрасил мой вечер. Тску рзгнал. Ужином угостил. Как не отплатить?
— Не стоит, — повёл ладонью перед лицом Драдиолай.
— Не, надо! — уверенно заявил Помпоний, — пшли!
Нетвёрдой походкой по вязкой снежной каше они пришли к какому-то сараю.
Сгущались сумерки.
— Бычара! — позвал Помпоний.
На зов явился здоровенный детина на голову выше Дардиолая и вдвое шире в плечах.
— Добудь огня, темно там.
Детина удалился, но вскоре вернулся. В руках бережно нёс масляную лампу, прикрывал огонёк ладонью.
— Пшли, — сказал Помпоний.
Бычара открыл дверь сарая, они вошли внутрь.
Дардиолай огляделся. В тусклом рыжем свете лампы он увидел женщин. Человек двадцать. Они жались друг к другу от холода, кутались в какие-то тряпки.
Збел мгновенно протрезвел.
— Вон ту, — приказал Помпоний.
Бычара схватил одну из женщин за руку, выдернул к хозяину. Женщина упиралась, но как-то вяло, да и всё равно бы не смогла совладать с таким верзилой.
Драный плащ, в который она куталась, сполз с её плеч и Дардиолай увидел, что никакой другой одежды на ней нет.
Толстяк схватил её за грудь, помял, причокивая.
— Смотри, какое мясцо… Мясистое. А? В самом соку!
Дардиолай сжал зубы. Он не видел в глазах женщины ужаса, отчаяния. Видел безразличие, мёртвую усталость. Она мелко дрожала, но не от страха. От холода.
Помпоний развернул её спиной к Збелу, шлёпнул по заднице.