— Горюешь оттого, что не пригласили?
— Горюю оттого, что уже никогда не пригласят.
Испуганные мысли пускаются в галоп. А что если… наплевать на нашу войну и прямо сейчас куда-нибудь его увести? Без Илюхи, без Инги, без перетягивания ненужного внимания на себя, без надоевших условностей и масок. Неподалеку есть место, которое ему точно понравится… Я сжимаю кулаки и мучительно подбираю слова, но он резким нервным жестом смахивает что-то с левой щеки, встает и подмигивает:
— Бывай, Ходорова. С наступающим.
* * *
Глава 12
Опьяняющий запах черемух и не воплотившееся в реальность намерение схватить Ваню за руку напрочь отключают мой здравый смысл.
Волков уже в десятке шагов от импровизированной скамейки, одергивает пиджак и поправляет ворот рубашки, и меня скручивает приступ панического страха — если он уйдет, мы уже не сможем нормально общаться. И даже то, что он обнаружил мое тайное место для медитации, а я застала его здесь со снятой броней и в полном раздрае, вдруг воспринимается мною как знак свыше.
Пока все еще окончательно не похерено, я вскакиваю и окликаю его:
— Вань, подожди!
Волков оборачивается.
— У тебя есть пара минут? Надо поговорить. Это важно!..
— Окей… — он вразвалочку возвращается и опускается на бревно, я плюхаюсь рядом.
В его взгляде нет вражды или надменности — только немой вопрос и терпеливое ожидание, и от повисшей тишины закладывает уши. Сердце мечется в груди, мне до ужаса жалко себя, и в горле першит от осознания: этот отстраненный бледный парень стал для меня самым желанным трофеем…
— Так о чем поговорим, Лер? — напоминает Волков, и я выдыхаю:
— Скажи… Если я не вхожу в круг твоих интересов, зачем ты все время подставляешь меня?
— Споры о методах и точках зрения — это не подстава, а научная дискуссия.
— Но ведь сочинение для Бобковой написал ты! Ты решал за нее те гребаные задачки, ты воспользовался родством с Анной Игнатовной, договорился с новым директором, и Ингу назначили ведущей праздника, а меня задвинули на десятый план!
С каждой моей фразой его лицо каменеет, а я вдруг начинаю сомневаться в собственной адекватности.
— Лер, у меня даже близко нет такого влияния. И не настолько прокачанный уровень знаний, чтобы делать домашку за Ингу. Ты сама провозгласила себя лучшей. Но, объективно, это не так.
— А кто тогда лучший? Инга твоя? — Я огрызаюсь, однако он остается невозмутимым:
— Да. У нее просто не было возможности себя показать. Она сама все это делала, и классная по собственной инициативе решила ее поощрить. Она рубит в большинстве предметов и много читает. А еще она добрая и прикольная — у меня было время многое с ней обсудить и узнать, чем она живет.
В груди печет от невыносимой досады, и я усмехаюсь: