— Это всё, — коротко бросил Дартер.
— Всё — теперь моё.
Дартер не отдал сразу. Мгновение тянулось. Глаза в глаза. В шахте стало тише. Те, кто копал рядом, перестали двигаться.
Потом Дартер отпустил ручки вагонетки. Вожак все забрал.
— Умен, — кивнул он. — Не сопротивляешься.
Развернулся и ушёл. За ним — трое из его свиты. Один из них бросил взгляд на Дартера презрительный вгляд. Он не винил его, ведь понимал, что иначе здесь не выживают.
Дартер сел на корточки. Пот стекал по лицу. Он не чувствовал ярости, нет это была холодная злоба, не только на Вожака, а на самого себя, на свою немощность. Помимо нее была пустота: в душе и в желудке.
К концу рабочего дня удалось наскрести одну тележку руды, за что его оставили целым, но еды выдали еще скуднее чем обычно.
***
— Всё, что ты держишь, — сказал Хкедус вечером, когда они вернулись в камеру, — держит и тебя.
— Он просто взял. Без объяснения. Без причин. Просто потому что может.
— Ну и?
Дартер пожал плечами.
— Я не хотел драки.
— Хорошо. Потому что драться с зеркалом — больно для кулаков.
Хкедус плёл что-то из нитки — откуда взял, непонятно. Скручивал кольца, вертел между пальцами, выводя бессмысленные узоры.
— Знаешь, — сказал он, — ведь Вожак не свободен.