Мой магический источник аритмично бился у меня в груди, посылая по временам вспышки боли и сбивая касты заклинаний, и мне хотелось только одного. Дико хотелось вцепиться ногтями и зубами в глотку того ублюдка, что развязал эту мясорубку, а теперь кричит на весь просвещённый мир, что он несчастная жертва агрессии!
Вот и откликнулись мне мои внеклассные занятия: первая война и всё - вперед под звуки марша. Ибо магов жизни только в обоз, а всех остальных-вперёд. «Держать щиты, Торговы студентики!» - как выражался наш капитан.
Так я и оказался в этой грязи, состоящей из крови и кишок разумных существ, что слагали свои и чужие жизни на алтарь непонятных, но очень важных целей.
А теперь я остался один. Моя боевая тройка превратилась в боевую единичку, так как мои соратнички-маги не владели даже основами некромантии, чтоб хотя бы уметь конвертировать для себя удобоваримую энергию из эманаций смерти. И теперь, та магия, что была вокруг разлита, для них была как отравленный источник. Попить можно, но один раз.
И в последние секунды своей жизни, когда начали вычерпывать уже не свою ману, так как накопители уже опустели, а прану или, если угодно, энергию жизни, как ещё её называют. Тогда они и хлебнули сполна некроэнергии, чтоб разразиться своим последним и самым мощным заклятием.
Но потом, конечно, сдохли. А чтоб личами не поднялись – им наша охрана сразу и головы отрубила.
А я что – мне нормально. Ну, кроме жжения в грудине от грязной энергии. Ну ещё от насекомых и паразитов. Ну и грязь кругом, плесневелые сухари и гнилая вода, вечно мокрая палатка, ну конечно, вечно вонючие соседи. И как же можно забыть о постоянно мокрой обуви?..
Очнулся в грязи, надо мной стоял капитан и орал, с его клыков срывалась пена, и красноватые глаза собирались вылезти от его крика.
- Хер ли ты тут разлёгся, тварь?! Кто щит будет ставить? Пока ты, Торгов выпердыш, решил полежать на мягком!? Мои броненосцы гибнут! Встать и держать щит!!! – он орал, а мои конечности сами собой подтягивались и пытались поднять моё обессиленное тело. Что-то схватило меня за шиворот, буквально с чавканьем выдернуло из той вонючей жижи, в которую я упал.
И тут же мне в рот и пищевод потекла река огня. Закашлялся и понял, что это была гномья «Грибная настойка» или, как мы её называли «Грибнуха», дико крепкая и крышесносная вещь.
- Очнулся? Вперёд, ставь щит на левый край! Быстрее, а то глаз высосу, понял?! – клацнул он своими клыками у меня перед носом и тут же отпустил меня, отчего я опять чуть не упал.
А капитан вновь заорал хрипло и зло:
- Шаг вперёд, Торговы копыта, шаг вперёд!
А я сосредоточился и всю боль, ненависть и грязь, что копилась у меня внутри с начала этой войны, выплеснул паутиной заклинания щита перед левофланговыми копейщиками, что уже почти закончились, так как их добивали арбалетчики противника.
Щит выплеснулся огромной мутно-грязной кляксой и вместо того, чтобы застыть и ограждать левый фланг, он быстро двинулся вперёд серым маревом и накрыл строй противника, откуда пару раз блеснули защитные амулеты.
И когда марево рассеялось, то на месте врагов осталась только груда полуразложившихся тел в латах и доспехах.
Все кругом застыли: и мы, и противники. Ведь таких заклинаний ещё никто не видел, а некромантов на ту войну не позвали из-за каких-то предрассудков. А чём в прочем быстро пожалели.
- Что ты опять замер, студент?! – заорал капитан у меня над ухом: – Теперь также на правый край! Быстрее сопли подобрал и вперед, магичь!!!
Он ещё что-то рычал и кричал, а я, собирая всю некроэнергию вокруг, просто радовался тому, что у меня хоть что-то получилось отлично.
С того боя у меня появилось прозвище «Студент», и мне не было за него стыдно, я даже гордился некоторое время, ведь прозвище в нашем отряде надо было заслужить, а мне дали в первый крупный бой.
А ещё мне тогда дали возможность пускать в ход некромантию.
На следующее утро, когда лагеря противника не обнаружили, так как он бежал, подсчитали мною убитых. Шестьсот двадцать три разумных. А моё тело валялось в санитарном обозе с перегоревшими каналами и без сознания.
И мне было всё равно, сколько сдохнет этих ублюдков, лишь бы война побыстрее закончилась…
…Меня разбудил Шувалов, что зашевелился в соседнем кресле.
«М-да, давно мне не снилась та война, да ещё так подробно. Надо срочно находить себе нормальных заместителей и заняться научной работой. А то так можно и оскотиниться совсем. Конечно, иметь под рукой такой город – это превосходно, но себя не изменишь. Мне нужна наука и только наука!»
Мы доехали относительно быстро и спокойно. Утром в купе нам подали плотный завтрак, Шувалов был смущён и задумчив, что собственно не помешало ему одолеть яйца «пашот» и берлинские колбаски с каким-то гарниром. Я же ограничился крепким чёрным чаем и бисквитами.
Наше путешествие окончилось как раз после завтрака.
Санкт-Петербург нас встретил мерзкой погодой и грязными улицами. Всё было мокро, холодно и пахло несвежим трупом.
Этот запах был настолько устойчив, что я, всё ещё находясь под впечатлением вдруг проснувшейся памяти о давних событиях, сложил и одним усилием воли, пустил поисковую волну на обнаружение нежити. И конечно-же, никакой нежити не обнаружилось.
И тут наконец меня осенило.
«Да весь город – это большой могильник! Вот почему у меня так энергии много! Вот только она для меня сейчас яд, а я и так в больницах набрал грязной маны. Теперь не знаю, куда влить, чтобы не заподозрили чего-нибудь. От всего мира я не отобьюсь».
На вокзале нас встречали, и обошлось без торжеств. Скромно и тихо усадили нас в ландо, и мы отправились на другой поезд, теперь уже в Гатчину.
Всё было быстро и как-то нервно, что меня и моё окружение настраивало на сумрачное настроение.