— Только когда это касается тебя. — Фен похлопал Дюко по щеке, и Дюко отмахнулся от руки собеседника. — Итак, они у тебя?
— Да. — Эйра поправила сумку, висевшую у нее на плече.
— И, похоже, еще чего-то. — В глазах Фена появился голодный блеск, который заставил Эйру остро осознать, что при ней были рубины размером с монеты.
— Тебе не о чем беспокоиться, — холодно сказала Эйра. — А теперь пойдем, мы не хотим заставлять Аделу ждать.
— Ах, Аделу ждать? — повторил Фен. — Я думал, что жители Опариума до сих пор не произносят ее имени, опасаясь проклятия. — То, как он подчеркнул это слово, показало, насколько нелепой ему казалась эта идея.
— Может, я и из Опариума, но мое сердце никогда не было там. — Эйра сохраняла спокойствие, думая о том, что будет дальше. Адела потребует дневники, и она ничего не сможет сделать, чтобы помешать ей заполучить их. Они также были единственным козырем в ее переговорах с королевой пиратов. Она не могла просто… отдать их.
— А где было твое сердце? — спросил Фен.
— Может, тебе не надо знать? — Эйра бросила на него острый взгляд, который вызвал только смех, но он не стал настаивать. Так что это кое-что значило. Она воспользовалась молчанием, чтобы продолжить обдумывать свои следующие шаги.
— Эй, Пайн! — Фен махнул рукой, подзывая другого пирата, который высадился вместе с ними. — Они вернулись.
— Пайн1? — выпалила Эйра, не сумев сдержаться.
— У многих в команде интересные имена, — сказал Дюко. — У многих из нас не было семей. Или, если и были, мы не хотим помнить или чтить их именами, данными им при рождении.
— Верно… — Эйра оглянулась при упоминании семьи. У нее не было времени попасть в Колизей, в то, что от него осталось. Что случилось с родителями? Неизвестность стала глубоко укоренившейся болью. Как раз тогда, когда она думала, что отношения с дядей улучшаются, когда она была готова помириться с родителями, все это было у нее отобрано. Еще одна вещь, которую украл Ульварт.
— Ты дал им дополнительное время, — проворчал Пайн, когда они направились по илистому берегу реки туда, где ждало судно.
— Я ничего подобного не делал. — Фен приложил кончики пальцев к груди, как будто был шокирован предположением.
— Дюко всегда был твоим любимцем.
— Ну, можно ли его винить? У Фена исключительный вкус. — Дюко прихорошился.
— У Фена вкус слепца, — сказал Пайн.
— Вот именно, поэтому мы так хорошо ладим. — Дюко помахал рукой перед лицом с ослепительной улыбкой. Все трое рассмеялись.
Их разговор выдавал приятельские отношения. Эти узы были такими же прочными, если не более, как у Эйры с ее друзьями. Дюко говорил правду… он был пиратом до мозга костей. Это были его союзники, друзья и, судя по тому, что он ей сказал, семья. Она предположила, что они знали его с тех пор, как он был ребенком.
Когда вода дошла ей до груди, Эйра подняла сумку до головы, чтобы старые, хрупкие дневники оставались сухими. Она затянула ремешок петлей под мышками, а затем вокруг руки, закрепляя его на месте. Это было не особенно удобно, но не душило ее, и дневники останутся целы.
— Хочешь, я подержу? — предложил Фен, когда был на полпути к лестнице. Он протянул руку. — Давай, передавай.
— Нет, сама справлюсь. — Следующей поднималась Эйра. Если бы у нее была магия, она бы просто прошла к кораблю по льду. Возможно, не сделав так, это выдаст ее? Эйра поднималась по лестнице, ступенька за ступенькой. Она не могла тратить время на беспокойство о вещах, которые не могла изменить, только о том, как она будет управлять ими впредь.
— Ты дал им дополнительные десять минут, — эхом повторила Адела слова Пайна, обращенные к Фену, когда они вышли на палубу. Она сидела на деревянном складном стуле, кожа которого была подвешена между двумя сторонами для ее удобства. Несмотря на то, что кресло было простого изготовления, когда она сидела на нем, оно выглядело как трон.