— Просто держи ноги вместе, хорошо? Остальное я сделаю сам.
Я отталкиваюсь и начинаю медленно скользить, давая ей привыкнуть к ощущению лезвий на льду, к устойчивому ритму моего катания.
— Ты в порядке?
Она кивает.
Я увеличиваю темп. Ее волосы развеваются, касаясь моей шеи и подбородка, и я осторожно поворачиваю, пока мы два, три, а затем четыре раза объезжаем каток.
— Вот так. Весело, правда?
— Да, так гораздо лучше.
Я немного сдвигаюсь, прижимая ее к себе. Ванесса паникует и чуть не падает, но я удерживаю ее, чтобы она оставалась в вертикальном положении.
— Помни, держи ноги под собой. Остальное я сделаю сам.
Она прикусывает губу, сосредоточившись, пока я провожу нас по кругу. С каждым поворотом я понемногу отпускаю ее, и вот мы уже держимся за руки. Она не двигает ногами, но продолжает позволять мне таскать ее за собой, хихикая от удовольствия.
Этот звук доносится прямо до моего члена.
Я хочу ее.
Единственная причина, по которой я привел ее сюда, это увести нас обоих подальше от кроватей, потому что я знал, что если мы останемся в этом доме, то закончим трахом. И хотя я чертовски сильно этого хочу, я больше хотел побыть с ней вот так.
— Ты делаешь это! — говорю я, отпуская ее еще немного.
— Да! — Она отталкивается одной ногой. Это движение выводит ее из равновесия, но она берет себя в руки и умудряется оттолкнуться снова, уже более уверенно.
Еще один поворот, и я отпускаю ее. Она шатается, но остается на ногах. Я качусь перед ней спиной вперед, подбадривая ее.
Постепенно приходит уверенность, и Ванесса действительно начинает кататься. Она все еще выглядит как десятилетний ребенок, впервые вставший на коньки, но это уже прогресс, учитывая, с чего мы начинали. Она пытается приблизится ко мне вплотную, словно проверяя, сможет ли обойти меня.
Мило.
Когда приближается, то теряет равновесие.
Она хватается за меня как раз в тот момент, когда ее коньки выскальзывают из-под нее.
Я обнимаю ее, но инерция слишком велика. Мы падаем. Я перекатываюсь, принимая удар льда на спину, а Несс падает на меня сверху.
— Ай... — Я стону, голова болит в том месте, где я ударился об лед. — Не думал, что нам понадобятся шлемы, но теперь понимаю, что стоило захватить парочку.
— Мне так жаль. — Она обхватывает мое лицо обеими руками. — С тобой все в порядке?
Все ее тело вытянуто по длине моего, бедра выровнены в нужном месте. Ее полные и круглые груди прижимаются к моей груди, и, клянусь, я чувствую ее твердые соски сквозь одежду. А может, мне это кажется.
— Не двигайся, — стону я, притворяясь, что мне чертовски больно.
— О, боже. Тебе больно? — Она извивается, пытаясь сползти с меня, но я удерживаю ее бедра на месте над своим быстро твердеющим членом.
— М-м-м...
Она тянется вверх и обхватывает мой затылок, от чего между нами возникает трение, заставляющее меня прикусить губу.
— Вроде шишки нет.
— Разве нет? — Я двигаю бедрами под ней.
— Хейс! Ты ужасен! — Она откатывается в сторону и ложится на лед рядом со мной.
Я широко улыбаюсь.
— Бесстыдник! — Она смеется, и я снова задаюсь вопросом, был ли когда-нибудь в мире более сладкий звук. — Тебе нужен холодный душ.
— Не хочу тебя расстраивать, но я лежу на льду, и он ни хрена не помогает.
Ванесса с трудом поднимается на ноги.
— Я ухожу отсюда, — говорит она, все еще смеясь. Поскальзывается и падает на задницу.
Я переворачиваюсь на бок и подпираю голову руками.
— Кажется, ты застряла здесь.
— Нет, я поползу. Видишь? — Она становится на четвереньки и медленно ползет к стене катка.
Я встаю на коньки и подхожу к ней сзади.
— Уверена, что тебе не нужна помощь?
— Я могу сделать это сама.
— Дай мне знать, если передумаешь. Я буду здесь. Наслаждаться видом.
Она смеется.
— Ты хуже всех.
— Могла бы попросить о помощи.
— Никогда! — Ванесса, наконец, добирается до стены и умудряется подтянуться вверх по бортику. Она раскраснелась и задыхается, но с улыбкой качает головой. — Мои ноги словно желе.
— Думаю, на сегодня хватит.
Держась за ботик то одной рукой, то другой, она тянет себя по льду к выходу.
— У меня разыгрался аппетит.
— Я бы тоже поел. — Я протягиваю ей руку, и она, кажется, раздумывает, брать ее или нет. — Обещаю, что буду вести себя хорошо.
— И где же тут веселье?
Черт бы побрал эту женщину.
Ванесса берет меня под руку, и я веду ее со льда, думая о том, что это самое веселое, что я испытывал за всю свою жизнь.
ГЛАВА 24
Хейс
— Эти двадцатидолларовые «Маргариты» стоили каждого пенни, — бормочет Несс с пассажирского сиденья моей машины.
Мы отправились в ресторан мексикано-азиатской кухни, упоминания о котором не сходят со страниц газет с момента его открытия в прошлом году. Вспоминать старые истории за корейскими тако с говядиной было так же естественно, как дышать. Как будто я проводил этот день не с женщиной, а со второй половиной себя. Я потерял счет времени, слушая старые истории о Хейван, и благодаря этому ланч перешел в «счастливый час».
Мы застряли в пробке на мосту, возвращаясь в Манхэттен. Несс опустила стекло и высунула руку, чтобы почувствовать влагу в воздухе. Солнце низко висит за серыми облаками, и золотистый свет заставляет ее кожу сиять. До сих пор я никогда не желал, чтобы движение на дорогах остановилось навсегда.
Она поворачивает голову в мою сторону, смотря мечтательным взглядом.
— Мне было очень весело сегодня.
— Рад это слышать. — Интересно, она купилась на всю эту непринужденность или чувствует, как мое сердце колотится где-то за ребрами.
— Ты не так уж плох, знаешь ли.
— Спасибо? — Я ухмыляюсь ей.
— Дурацкое красивое лицо, — бормочет она и снова отворачивается от меня.
Я внутренне вскидываю кулак. Она назвала меня красавчиком.
— Я хочу пойти поплавать, когда мы вернемся. — Она смотрит в окно. — У меня нет купальника. Но я могу одолжить у Хейван.
— Я не против, если ты пойдешь без купальника.
Она поворачивается ко мне с поднятыми бровями.
— Не думаю, что твои соседи оценят это.
— О, думаю, они бы это определенно оценили. Но я бы выколол им глаза, прежде чем дать им шанс.
Она краснеет и качает головой.
— Ты не изменился.
— И ты тоже.
Это неправда. Мы оба изменились во многих отношениях — повзрослели и приобрели многолетний жизненный опыт. Но в том, что имеет значение? В том, что я чувствую к ней? Ничего не изменилось. Я по-прежнему без ума от Ванессы. Каждый день, когда она находится в моем доме, все ожидаю, что чувства угаснут. Что узнаю о ней что-то такое, что подтвердит, что между нами слишком много всего произошло, слишком много воды утекло. А происходит обратное. И это пугает меня до чертиков.
— Помнишь, как мы ездили в Вашингтон на митинг «Молодежь в правительстве»? — спрашивает она с ухмылкой.
— Помню ли я? Конечно, помню. Ты шутишь? Та поездка до сих пор снится мне в самых эротичных снах. — Я подмигиваю ей.