Я попросил дизайнера обставить это место, мой персонал убрал его, а бригада привела в порядок ландшафтный дизайн. Правда не стал устанавливать лифт, хотя и подумывал об этом. У меня никогда не было дома и никогда не было двора. Я не признаюсь в этом вслух, но мне очень хочется научиться стричь газон и подравнивать всякое дерьмо.
Пока я представляю себе жизнь в доме с Ванессой, мой взгляд блуждает по ее крошечной гостиной. По площади она лишь немногим больше моего шкафа в Нью-Йорке. Несмотря на то, что она маленькая и немного тесная, секционный диван, журнальный столик и кружевные занавески создают уютную атмосферу. От фотографий в рамках на полке до вазы, полной сосновых шишек, которые, без сомнения, были собраны где-то поблизости, а не куплены в магазине декора по завышенным ценам, — все в этом пространстве имеет личный оттенок.
Что, если Ванесса не захочет покидать свой дом? Что, если хочет остаться здесь? Я позволяю этим вопросам поселиться в моей груди и жду, когда начнется паника. Вместо этого появляется глубокое умиротворение. Мне все равно, даже если мы будем жить в норе, пока у меня есть она.
— Хейс? — Ее голос тихий, грубый от слез и измученный.
— Хм?
— Мы можем пойти спать?
Я прижимаюсь щекой к ее голове и улыбаюсь в темноту. Она сказала «мы».
— Конечно. — Я легко встаю с ней на руках. — Куда?
Она берет зажженную свечу и направляет меня по короткому коридору, а я, прищурившись, рассматриваю все фотографии в рамках, которые украшают стены. В темноте трудно разглядеть каждую деталь, но я вижу, что это все фотографии Хейван разных лет.
Забавно, но мои родители никогда не вешали на стены ни одной нашей фотографии. Даже на холодильнике не было ни одного снимка. Мама всегда говорила, что это выглядит некрасиво. Но нет ничего ужасного в том, чтобы вывешивать фотографии своего ребенка. Я мысленно помечаю, что надо еще раз взглянуть, когда станет светло.
Насколько я могу судить, комната Ванессы такая же, как и весь ее дом — маленькая, уютная и наполненная личными вещами. Я усаживаю ее на кровать. Она ставит свечу на приставной столик, а затем тянется к поясу моих джинсов.
Я кладу руку поверх ее пальцев, которые работают с верхней пуговицей.
— Несс, нам необязательно заниматься сексом. Спать с тобой в объятиях — это больше, чем я надеялся, придя сюда сегодня вечером.
Свет свечей мерцает в ее зеленых глазах, и даже покрасневшая и опухшая от слез, она никогда не выглядела так прекрасно, как сейчас, когда смотрит на меня.
— Я хочу. Я так по тебе скучала. — Она возвращается к расстегиванию пуговиц на моих джинсах.
Я стягиваю с себя свитер и тянусь к ней, чтобы освободить ее от одежды. Ее бюстгальтер присоединяется к ее топу, как раз в тот момент, когда она стягивает мои джинсы с бедер. Выпуклость, скрытая под моими боксерами, смущающе очевидна, гордо возвышаясь между нами. Моя кровь бьется в жилах, а живот сводит от предвкушения, когда Ванесса обхватывает меня за бедра и притягивает к себе, чтобы я встал между ее открытыми бедрами. Пока я смотрю на нее, ее взгляд устремлен прямо вперед. Она облизывает губы, и я стону от жестокой дразнилки.
— Ты не должна... — Я прикусываю нижнюю губу, когда она сжимает меня в крепкий кулак.
Я тянусь к ней, скольжу рукой в волосы на ее затылке, притягивая ее ближе.
Ванесса подается вперед, ее колени раздвигаются шире, сиськи почти касаются моих бедер, и мне, черт возьми, хочется плакать от этой красоты. Первое касание ее языка посылает волну удовольствия вверх по моему позвоночнику. Я чувствую ее улыбку на своей сверхчувствительной плоти, прежде чем она полностью берет меня в рот.
Моя челюсть отвисает в беззвучном реве, когда она берет меня в горло.
— Подожди, подожди, подожди... — Я вырываюсь из ее рта и чуть не падаю на задницу. — Я слишком близко. Я не могу. Позволь мне... успокоиться.
Ну же, Хейс! Возьми себя в руки.
Я веду себя как мужчина, к которому раньше никто не прикасался. Этот раз с Ванессой кажется первым. Это важно. Как начало вечности. И из-за этого я не могу кончить ей в рот за две минуты.
Вернув себе самообладание, я ставлю колено на кровать между ее ног и прижимаю ее спиной к матрасу. Глубоко целую ее и чувствую вкус себя на ее языке. Легко просовываю руку за пояс ее штанов, и она стонет мое имя у моих губ.
Звук проникает прямо мне между ног.