– Но я ведь и с ним успешно справился! – взмолился Викентий.
– Согласна, справился, но вода спортсмена всколыхнула и эту муть в душе.
– И снова не всё? – глядя на реакцию Серафимы, продолжил Викентий. – Да, армия… Там было жестоко! Но там не было желания самоуничтожения, там скорее было желание весь мир укокошить! Ну, да… Это обратная сторона одной и той же медали! Всё! Больше нет ничего! Я чист. Чего еще от меня ты хочешь?!
– Самой малости… – улыбнулась Серафима.
– Нет! – догадался Викентий.
– Да! – вздохнув, настаивала Серафима.
– Простить себя за нежелание простить родителей и доехать, наконец, до кладбища… – Викентий вздохнул, опустив глаза в пол. Потом закрыл их и очень тихо произнес: – Обещаю!
Серафима встала с кресла и подняла Викентия, обняла его и крепко прижала к себе. Тихие слезы освобождения просто лились из глаз Викентия. Боль ушла и не обещала вернуться…
Через какое-то время тишины Серафима воскликнула:
– Я знаю, что делать! – Схватила телефон и набрала Анфису. – Ты где? Где Наталья?
– Мы обе в больнице, – сообщила Анфиса. – Я мониторю ситуацию, она в реанимации с Ибрагимом. Все знают, что он 15 лет лежит, поэтому ее пустили.
– Передай ей трубку, мне надо поговорить! – скомандовала Серафима.
– Наташа, включи телефон на громкую и сделай так, чтобы Ибрагим слышал мой голос! – попросила Глафира, услышав в трубке голос Натальи.
– Ибрагим, ты, как работник Скорой, знаешь, что на физической смерти жизнь души не заканчивается. Ты же знаешь, что у Бога все живы. Ты знаешь, что уничтожая себя сам здесь, ты убиваешь себя в Вечности!
Ибрагим не мог отвечать, поэтому Серафима говорила без остановки всё, что считала возможным сказать.
– Прости людей вокруг! Прости себя, что ты не справился, разреши быть себе несовершенным. Предстань маленьким и слабым перед Всевышним. Повинись и попроси прощения, скажи Ему: «Ну, прости, что так получилось! Я не думал, что я такой мудак! Не осознавал! Гордыня закрыла разум, не было шанса!» Ты же знаешь, что Отец всегда прощает повинившегося блудного сына!
Тебе уже нечего здесь защищать и не от кого защищаться, ты стоишь перед лицом Вечности. Весь твой здешний хлам не имеет никакого значения! Если ты возьмешь с собой в Вечность ненависть, то там в ней и пребудешь до скончания веков. Оставь ее. Ненависть никогда ничего не строила, только разрушала. Разрушила и твою жизнь, и жизнь твоего старшего брата, которого ты так любил, и твоей жены, которую ты тоже хоть мгновение, но любил. Только любовь умеет строить! Прости себя, прости других – это просто. Надо просто захотеть попробовать…
Наташа остановила этот поток слов тихим возгласом:
– Глафира, он ушел. Выдохнул, расслабился, улыбнулся и ушел… Я его видела таким светлым только в начале наших отношений. Спасибо тебе, Глафира!
Слезы выступили на глазах Серафимы, она смогла сказать только: «Угу!» и отключилась.
Викентий подошел и обнял подругу. Она уткнулась ему в плечо, а через несколько минут развернула голову и, улыбаясь, посмотрела на вечерний город. Так они и стояли в обнимку, не задумываясь о времени, оба осознавая, что она не нарушила обещание! Она была с клиентом до конца. Ибрагим отказался от желания уйти самостоятельно, ушел по естественным причинам состояния здоровья человека, пятнадцать лет лежащего практически неподвижно.
Тишину нарушил сигнал смартфона: на банковский счет поступили деньги.
Единица с шестью нулями обоими была увидена впервые.
Скорая. Ошибка?
Так называемый дофаминовый приход от тысячного клиента был такой мощности, что Серафиму пришибло! Конечно, подсознание большую часть распределило на латание дыр в энергетике организма, случившихся за последние годы, но Серафиму всё равно распирало от пришедшей энергии…
Промучившись ночь от нежелания спать, утром она перешла в наступление: едва дождавшись того приличного момента, когда уже можно будить уставших друзей, она позвонила Анфисе:
– Собирайся, дорогая, срочно и прилетай к нам в гостишку, завтракаем и погнали!
– Куда? – ошарашено пробормотала сонная подруга.