Она подумала, что если бы обстоятельства сложились иначе, то познакомилась бы с Розалиндой ещё три года назад, в штаб-квартире Невидимых.
– Я долго стыдилась своих способностей и винила себя по своему обыкновению, – произнесла волшебница-самоучка, – на время даже забросила их развивать. Но потом, два года назад, появились Брат и Сестра и победили армию зомби и архидемона Вельзевула. Они дали мне надежду, показали, что не всё потеряно, и что мне стоит бороться дальше.
– Брат и Сестра? Ты их видела?
Изабелла фантазировала, как расскажет Розалинде, что она и есть Сестра, одна из её вдохновителей. Ей очень хотелось поведать всю правду новой подруге. Но, увы, сейчас это могло быть опасно.
– Да, я помню, как белый самолёт пролетел в городском небе над нашим поместьем, – ответила Розалинда, – сначала я не поняла, что это такое, но потом в газетах об этом много писали. Тогда стало ясно, что кое-что в городе изменилось навсегда.
– Я тоже его видела на юге города. Вообще, Брат и Сестра были нашими с Антуаном героями с детства.
– Потому что они тоже брат и сестра-близнецы?
– Да. – улыбнулась Изабелла. Это можно было легко разрулить.
– А где твой брат? – спросила Розалинда, – я бы и с ним хотел познакомиться, пообщаться за жизнь. Кстати, он тоже странный.
«И я бы хотел, но попозже», – сказал Эрнст по Полю.
– Он сейчас на химпраке, – ответила Изабелла, – ему нужно доделать задачу.
– А, ясно…
Они продолжили пить чай.
– Так…
Эрнст наклонился над микроскопом. Он рассматривал сквозь линзы вещество, лежащее в чашке Петриэля.
– Бесцветные игольчатые кристаллы, – пробормотал Брат, – фенилпропиоловая кислота. Сходится.
Он пересёк лабораторию для химических практикумов, заставленную шкафами с реагентами, и подошёл к столу, где лежал его лабораторный журнал.
– Ну как? – спросил его Алекс.
Он сидел за тем же столом, у гоэтического окна с витражами. На стене рядом висел портрет Мари Кюрье, а в углу стояла лампа, похожая на хрустальный шар в доме двадцать восемь.
– Не мешай, Алекс, – раздражённо сказал Эрнст.
– Угу.
Брат сел за стол и схематично зарисовал кристаллы в лабораторном журнале. Алекс уже сделал свою работу и остался в практикуме, чтобы поддержать друга.
– Выход реакции всего четырнадцать и шесть процентов, – вздохнул Эрнст, – ну, ничего, немного подправим цифры…
Он рассчитал выход реакции снова, завысив массу полученного им вещества.
– Подгонометрия – лучшая подруга студентов, – смеясь, заключил друг Эрнста.
– Ну, я же не хочу переделывать этот синтез, – виновато сказал Брат, – органический практикум – тот ещё ад.
– И не говори, – ответил Алекс, – для меня вся учёба здесь суровая.
– А я думал, ты у нас мегамозг, – произнёс Эрнст.
– Увы, нет, – покачал головой тощий студент в очках, которого могли принять за типичного «ботаника», – внешность бывает обманчива. Хотя в школе я действительно хорошо учился. В последних классах.
– А помимо учёбы что тебе интересно? Ты читаешь книги или смотришь фильмы?
– Э… – Алекс засмущался, – на самом деле, нет. Фильмы, которые я смотрел, можно по пальцам пересчитать, как, в общем, и книги.
– А что ты делаешь в свободное время?
– Мечтаю.
– О чём же? – спросил Эрнст.
– О счастливом будущем, в котором умные машины создадут идеальный мир, – Алекс расплылся в улыбке, – В нём каждый из нас сможет воплотить свои мечты в своей собственной реальности.
– Это будет классно, – согласился Брат.
– Я назвал это сингулярностью.
– Ты говоришь как математик.
– Собственно, я у них стырил этот термин, – признался Алекс, – у меня есть друг с математического отделения.
– Милые у тебя мечты, – с улыбкой сказал Эрнст, – когда-то и мы с Сестрой любили мечтать, но однажды наша реальная жизнь стала такой весёлой, что мечты нам больше не нужны.