- Человек за бортом, человек за бортом! – разнеслось по кораблю.
А я уже мчался на всех порах вперед. Вскарабкался по вантам, и только очутившись наверху понял, насколько тяжело приходилось матросам. Рея была не только мокрой от дождя, но качалась, то и дело норовя ускользнуть из-под пяток. Пару раз приходилось сгибаться, а один раз так и вовсе упасть, судорожно вцепившись в дерево руками. Совру, если скажу, что было не страшно. Но это был тот самый шанс, подняться по ступеньке иерархии наверх. Я справился, помог убрать парус на грот-матче, а потом…
Потом меня отвели в сторону носовой части, окружили толпой и принялись пинать. Надо отдать должное мужикам, били несильно, явно жалея силы. По голове так и вовсе ни разу не прилетело. Усердствовал один лишь Ленни, которого к тому времени успели извлечь из воды. Продрогший после купания, напуганный и одновременно злой, он нанес заключительный удар по заднице, угодив ровнехонько в копчик. Больно было настолько, что сидеть толком не мог. Поэтому лежал у борта, и смотрел в покачивающееся над головой небо, глотая слезы обиды вперемешку с дождем.
Через пару минут ко мне подошел Зак, и присев рядом, произнес:
- Справедливость на корабле - ценят, честное отношение к делу – уважают, а выскочек не любят нигде. Запомни, Танцор, подняться на мачту – это не просто работа, её еще заслужить нужно.
- Но я же сделал…
Зак тяжело вздохнул, словно приходилось иметь дело с идиотом. Привычно заработал челюстями, пережевывая листья Галийского табака.
- Я помог убрать парус!
- Кто тебя так узлы учил вязать?
- Но веревка же держит.
- Во-первых, не веревка, а канаты, а во-вторых, дуй-ка вниз. В трюме воды набралось, боцман велел убраться.
На двадцать восьмой день пути, уставшая от долгого перехода команда заметно оживилась. До первой остановки – клочка суши под названием острова Святой Мади, оставались сутки плаванья. По такому поводу свинцовые тучи расступились, обнажив брюхо белесого неба, а наш кок в кои-то веки расщедрился, выдав порцию бочковых огурцов. Давно пора, а то добрая половина команды страдала хроническими запорами от твердокаменных галет.
В порту должны были выгрузить половину имеющегося груза, в связи с чем капитан Гарделли запланировал длительную остановку, а наш квартирмейстер принялся составлять список вахт и увольнительных на берег. Споров было… кое-кто даже подраться успел, и заработать пару дежурств вне очереди. Я вперед не лез, памятуя о недавней взбучке, устроенной командой. Хотя чего таить, на землю сойти хотелось. Пройтись по улицам заморского города - почувствовать под ногами твердую поверхность, а не вечно качающуюся палубу.
В кубрике только и разговоров было, что о борделях, да количестве спиртного, ожидающего бравых мореплавателей в таверне.
- Танцор, ты чего нос повесил, - спросил Бабура, когда я поднимался на палубу, постукивая пустым ведром. – Будет тебе увольнительная, не переживай.
Как в воду глядел. На следующий день зачитали списки, в которых даже трюмной обезьянке по прозвищу Танцор нашлось место. Выделили четвертый день стоянки и половину серебрушки в награду.