И теперь Маша чувствовала себя обделённой. Неблагополучной, в общем.
А новую школу Маша одобряла. Во-первых, она была совсем не похожа на детдомовскую: классы всего по десять человек, детишки все чистенькие, в одинаковой форме, с аккуратными портфельчиками и в до блеска начищенных ботинках.
Во-вторых, кроме обычных математики и русского, здесь были уроки по угадыванию — это когда надо, сидя спиной к экрану, на котором учитель показывает классу картинки, рассказать, что именно он показывает.
У Маши получалось почти круче всех — кроме Мишки Лаврова, который вообще никогда не ошибался.
Ещё иногда в их школу приходили чужие дяденьки и тётеньки, и показывали какие-нибудь предметы. Книжку, очки, а в одном случае — даже веер из хвоста страуса. И просили класс рассказать, где, по их мнению, находятся владельцы этих вещей… Но эта игра была не слишком интересная: ни разу ещё никто не пришел и не сообщил, угадали они или нет.
Но в основном было скучно. Никто не притаскивал на уроки интересных жуков, не подражал пению птиц и крикам диких животных…
Вот у них в детдоме, когда по телевизору показали фильм про дикую Амазонию, целый месяц учебные комнаты наполняли крики обезьян, вопли попугаев и протяжный, мрачный, наводящий ужас рык ягуара…
Маша в совершенстве освоила только визг копибары. С нетерпением ждала она возможности похвастаться перед классом, но когда случай представился — на уроке математики — замечательный визг никто не оценил.
Со школы Машу привозил желтый школьный автобус.
Водитель смотрел на девочку насмешливо — два квартала идти, можно было и не гонять машину… Но Маша неукоснительно выполняла тёткины правила — когда ей это было удобно.
Сегодня вторник, — думала она, толкая калитку и направляясь по выложенной цветной плиткой тропинке к крыльцу. — Значит, до прихода тётки есть часа два. Надо воспользоваться этим временем с умом.
По вторникам и четвергам тётка ездила на другой берег, в университет — читать лекции.
Маша представляла это так: лекции — особо интересные, а потому очень редкие книжки, наподобие Гарри Поттера. И поэтому домой их никому не дают. Вот тётка и мотается в университет — уж очень читать любит.
В детдоме тоже были хорошие книжки. Про индейцев, про шпионов, про космонавтов… Хранились они в библиотеке, и особо ценные выдавали только «в зал» — так называла комнату для чтения библиотекарша Валентуха.
Помахав Рамзесу, который сонно моргал из своего домика, Маша взбежала на крыльцо.
И тут она вспомнила про бомжа.
Даже странно: почему, находясь в школе всю первую половину дня, она ни разу не подумала о своих ночных наблюдениях?.. Сегодня, правда, было интересно: опять приходил очкастый дяденька. Никаких вещей для поиска он с собой не принёс, зато просил двигать взглядом шариковую ручку — получилось только у Светки, да и то — на пару сантиметров…
Стопудово сама парту толкнула — сказал потом Мишка.
Ещё этот в стёклах просил рассказывать сны — по второму кругу, потому что сегодня такое занятие уже было.
Ну, не совсем такое: на школьном Игорь Никанорович просил поместить в сон какую-нибудь вещь — мячик, карандаш, фонарик… А потом объяснял, как выйти из сна, держа этот предмет в руке.
Маша решила, что обязательно наспит себе пистолет. КРУТОЙ пистолет. Или нож. А может, шпагу — как у Дартаньяна.
Мячиков у неё и так хватает.
Так вот бомж… Когда она увидела бомжа впервые — тот спал прямо на улице, завернувшись в клетчатый китайский мешок — тётка объяснила, кто он такой и что близко к нему подходить очень опасно…
Маша бомжу позавидовала: гуляй, где хочешь, и мыться каждый день не надо.
Но потом пришла сырая промозглая питерская осень, и Маша сделала вывод, что быть бомжом в холодное время года не так уж и весело.
Поэтому он к нам и залез, — рассуждала девочка. Хотел в собачьем домике поселиться, да тот не пустил.