– Ты же сама меня отвлекла! – пошёл в атаку.
– Я?! Не понимаю, о чём ты, – невинно захлопала ресницами.
Элю захотелось бывшую не в курс дела ввести, а придушить. Но благоразумие взяло верх, воспоминания о просьбе покойной заскреблись в душу, и он лишь сжал кулаки. Затем устало прислонился к двери.
– Довольно мне мозги компостировать. Я здесь не просто так, между прочим.
– Ага. Решил полюбоваться? Жалеешь, что расстались? Извини, самолёт улетел.
– Поезд ушёл, Карамелина… И как только у других на тебя терпения хватает? Героическая самоотверженность терпеть такую занозу.
– Выметайся отсюда и всё! Меня терпеть не надо! – Хотела добавить, что её нужно любить и понимать, но не стала. Потянулась за новым леденцом. Этот пустой палочкой торчал изо рта.
Эль бросился к той же сумке и первым выхватил пакет с конфетами:
– Ты меня выслушаешь, Карамелина, это необходимо нам обоим! Я выполню свою миссию, а потом забудем друг о друге раз и навсегда!
Ася притихла. Только в глазах сверкнула угроза.
Пустельга не успела спрятаться. Хозяйка вернулась раньше. Птица тревожно окинула взглядом кухню в поисках убежища, но женщина её уже заметила.
– Маленькая птичка заблудилась? Может, ты кушать хочешь? – улыбнулась. – Подожди, сейчас булочки дам. Ты любишь булочки? Я хорошо пеку, хотя, конечно, не так, как пекла Клава. Ну да не будем о грустном. – Потащила птицу в комнату.
На столике у дивана стояла ваза со сдобными булочками. Женщина разломила одну пополам, запихнула в рот себе и протянула пустельге:
– Угощайся. Всё равно покормить больше некого. Никто меня не навещает. Эх, опять что-то взгрустнулось. – Вздохнула. – Ешь, птичка.
Пальцы у хозяйки были крепкими. Пустельга попала в ловушку. Но самое страшное заключалось в другом – она не сделала того, за чем прилетела. Птица осознавала: за это придётся заплатить.
С минуту молчали: словно война между бывшими продолжалась, но уже не словесная, а мысленная. Первым «вывесил флаг» Эль. Снова подошёл к серванту, открыл дверцу, вытащил статуэтку. Крохотная птичка пустельга обыкновенная смотрела на Асю изумрудными глазками.
– Знаешь, что это? – спросил, вертя статуэтку в руке.
– Птица, – мигом нахохлилась Карамелина. – Я по-твоему совсем недалёкая?
– Я бы ответил, но не хочу тратить время. Желаю поскорее покончить с этим и забыть.
– Меня? – прозвучало одновременно и обиженно, и с вызовом.
– Всё, – вздохнул.
Ася, к удивлению и радости Эля, молчала. Эль продолжил:
– Перед тобой не какая-то там птица. Это то, чем всегда гордилась Клавдия Семёновна. То, чем горжусь я и, сомневаюсь, но, возможно, когда-нибудь загордишься и ты. Пустельга олицетворяет нашу работу.
Ася прыснула:
– Ты часом не перетрудился? Пытаясь произвести впечатление, похоже, совсем обезумел.