Во-вторых, своим решением он выделил оружейное производство в отдельную компанию, где единственным акционером стали те же «Мастерские», а во главе поставил Семена Кутасова, которому дал полную свободу изобретательства, но для ведения дел нанял французского проныру, сделавшего неплохой капитал на торговле всяческими стреляющими приспособлениями. Чем-то он вызвал неудовольствие Марата и сбежал в дикую Россию в надежде, что здесь его гнев тайного правителя королевства не достанет. Месье Ришар сам заявился на завод с мольбой познакомить его с изобретателем револьверов, долго тряс Кутасову руку и принялся рассуждать о перспективах предприятия, которое может изменить само лицо войны. Вещал что-то о миллионах патронов, гигантских армиях, десятках тысяч убитых и раненых и о доходах, которые можно со всего этого поиметь. Семен, отлично говорящий по-немецки, ни единого французского слова не понял, но Степан Иванович язык Вольтера знал отменно, и что-то в прожектерских речах его зацепило. Как и то, что Ришар сам никаких должностей не просил, и предложение возглавить цех его очень удивило. Но и порадовало, пусть и жалование французу предложили скромное, однако с участием в доле прибыли. То, с какой страстью месье вцепился именно в обещание процента, и уверило Вяжницкого в правильности решения.
Еще управляющий намекал на подарки, которые доставят позже, пусть будут пасхальными, раз на Рождество не вышло успеть, но что именно он собирался послать, раскрывать не стал, обещая лишь, что порадует меня это безмерно. Интриган!
Последнее письмо – от Аракчеева. Граф на пожелания доброго здоровья поскупился, тон послания был благожелательным, но по-деловому сухим. Алексей Андреевич подтвердил только что полученное мной известие об отставке князя Волконского и сообщил, что новым военным губернатором станет генерал от инфантерии Петр Кириллович Эссен[1], которого рекомендовал мне грамотным командиром и радетельным начальником по гражданской части.
Этого генерала я совсем не знала, даже не припомню, что слышала фамилию раньше. Старого князя было несколько жаль. Пусть в Петербурге ему и дадут почетную должность, но здесь он – правитель целой губернии, полновластный и неподотчетный, ведь губернатор гражданский числился больше номинально, будучи скорее старостой крепости. Матвей Андреевич Наврозов свое место знал и Волконскому ни в чем не перечил, следя больше за делами таможни, образования и должного содержания губернских дорог.
Еще Аракчеев намекнул, что в последнее время Император делами экспедиции интересуется едва ли не ежедневно, поэтому рекомендовал мне проявить особое усердие, показав себя полезной и ответственной, чтобы при этом не влезала в так любимые мной приключения, связанные с опасностью для светлой головы. Напоследок граф все же расщедрился на добрые строчки: «Молюсь Богу за Вас по случаю, когда бываю в храме, но в последнее время это получается не часто».
Пока я читала, в губернаторский дом явился полковник Некрасов, сразу потребовавший совета со мной, Тимофеем и князем Волконским. Николай Алексеевич выглядел одновременно и встревоженным, и довольным. Он плюхнулся в кресло и попросил горячего чаю.
– Сыск был быстрым и результативным, – сказал он, как только за Глашей закрылась дверь. – Вот только результат этот нам ничем не поможет. Убийца прибыл с хивинским караваном, который сейчас вдруг спешно засобирался домой, хотя и кони, и верблюды еще и не отдохнули даже, но караван-баши подгоняет своих плеткой, чтобы шевелились поскорее. Товар сбыл с убытком очевидным.
– Так задержать их надо! – воскликнул губернатор, но полковник помотал головой.
– Пусть идут. Нам они ничего не скажут, да и уверен, что не знает никто ничего. Но кое-что узнать удалось. Южнее Илецкой Защиты [2] от каравана отделился небольшой отряд с белым господином, который остался лагерем на берегу Малой Хобды, где в нее впадает Егенсай.
Князь кивнул, давая понять, что знает это место. Для меня это не было даже точкой на карте, так как таковой ни на столе, ни на стене не обнаружилось.
– Вот когда уважаемый Ойдин окажется снова на том месте, тогда и будет потеха. Если отряд до сих пор их ожидает…
– А он ожидает, – с хищной улыбкой сказал старый генерал. – Малым числом зимой через степь не пройдут.
– Согласен, – кивнул Некрасов. – Вот тогда и случится разбойный налет на хивинский караван разбойными кайсаками, после которого живых не останется. А если Господь будет милостив к нам, то кое-кто из мертвецов окажется в моем распоряжении.