Когда автомобиль шерифа округа с золотой звездой на дверце и прожектором на крыше подъехал к колоде для колки дров (вновь обратив в бегство Джорджа и кур), мы с Генри, оба без рубашек, сидели на ступеньках крыльца и допивали кувшин лимонада – последнее, что приготовила в этом доме Арлетт. Шериф Джонс вылез из-за руля, подтянул штаны, снял стетсон, пригладил седеющие волосы и вернул шляпу на место, точно по линии загара. Он приехал один. Я это воспринял как добрый знак.
– Добрый день, господа, – поздоровался он, взглянув на наши голые плечи, грязные руки, потные лица. – Занимались тяжелой работой, так?
Я сплюнул.
– Черт побери, и я в этом виноват.
– Неужели?
– Одна наша корова упала в старый колодец, – ответил Генри.
– Неужели? – повторил Джонс.
– Да, – кивнул я. – Хотите стакан лимонада, шериф? Его приготовила Арлетт.
– Арлетт? Так она решила вернуться?
– Нет, – ответил я. – Она забрала любимую одежду, но оставила лимонад.
– Я выпью. Но сначала мне надо воспользоваться вашим туалетом. После того как я перевалил за пятьдесят пять, мне, похоже, приходится отливать под каждым кустом. Чертовски неудобно.
– Это за домом. Идите по тропинке и ищите полумесяц на двери.
Он захохотал, будто услышал шутку года, и ушел за дом. Интересно, подумал я, он остановится, чтобы заглянуть в окна? Обязательно, если что-то смыслил в своей работе, а я слышал, что смыслил. Во всяком случае, когда был молодым.
– Папка, – прошептал Генри.
Я вопросительно посмотрел на него.
– Если он догадается, мы больше ничего не сможем сделать. Я могу солгать, но убивать больше не буду.
– Хорошо, – ответил я. Над этим коротким разговором я размышлял все последующие восемь лет.
Шериф Джонс вернулся, застегивая ширинку.
– Пойди в дом и принеси шерифу стакан, – попросил я Генри.
Сын ушел. Шериф разобрался с ширинкой, снял шляпу, вновь пригладил волосы, надел шляпу. На бедре у Джонса висел большой револьвер, и хотя по возрасту он никак не мог участвовать в Великой войне [7], кобура выглядела как собственность АЭС [8]. Может, осталась после сына. Сын шерифа погиб на той войне.
– Нормальный запах в туалете, – прокомментировал он. – Не страшно зайти в жаркий день.
– Арлетт постоянно сыпала туда негашеную известь, – ответил я. – Постараюсь так тоже делать, пока она не вернется. Давайте поднимемся на крыльцо и посидим в тени.
– Тень – это хорошо, но я лучше постою. Надо давать нагрузку на позвоночник.
Я сел в свое кресло-качалку с вышитым на сиденье «ПА». Он встал рядом со мной, глядя на меня сверху вниз. Мне это не очень нравилось, но я делал вид, будто мне без разницы. Генри вернулся со стаканом. Шериф Джонс сам налил себе лимонад, попробовал, одним глотком осушил его чуть ли не до дна, вытер губы.