Без золотой скрижали колдун обессилел и был изгнан. Мир возвратился в страну падишаха. Мужчины больше не воевали и начали восстанавливать страну.
Ангелы передали скрижаль в храм и научили служителей храма древнему языку, на котором была написана скрижаль. Служители храма хранили бесценный свиток, как и сокровенное знание, которое содержалось в нем. Но человечество становилось всё безнравственней, правители рождались алчными и честолюбивыми, а праведных людей становилось всё меньше. И тогда служители храма решили отнести скрижаль в тайное место, чтобы злые силы не смогли воспользоваться магическим свитком. Куда ушли служители храма и где сейчас находилась скрижаль никому неизвестно. А сокровенное знание, возможно, безвозвратно утеряно.
[1] Ченг или чанг — древняя персидская арфа.
11
Глава 11. Бег по замкнутому кругу
Еркин внимательно слушал Гюльшен, однако история, когда-то рассказанная старой рабыней, не сильно впечатлила его. Он с детства слышал много легенд. Они были лишь красивым вымыслом, который, как ему сейчас казалось, создавался для убаюкивания маленьких детей. А реальный мир был другим, в нем алчность торжествовала над добротой, а вероломство побеждало благородство.
Еркину не было суждено наслаждаться радостными моментами в обществе Гюльшен. Ее отец вернулся из аламана[1], и они не могли больше уходить вместе за пределы оуба. Тем временем кратковременная весна сменилась удушливым летом с беспощадным всепроникающим солнцем. Только ночь дарила благословленную прохладу. Одной такой ночью Еркин, сидя у костра, вдруг почувствовал сильный зуд на своей ноге. К своему ужасу он обнаружил на ней страшные кровоточащие язвы.
— Не стоит беспокоиться, — уверил его на следующий день Джулас. — Это обыкновенная ришта. Чуть ли ни каждый бухарец и карширец хоть раз страдали этой болезнью. Как только убежим, приведу тебя в Карши к опытному цирюльнику. Он найдет у тебя под кожей червей-паразитов, ставших причиной язв, и вырежет их из твоего тела.
Через несколько дней язвы появились у Еркина и на второй ноге. Мальчика лихорадило. Нарыв на одной ноге стал приносить ему такую нестерпимую боль, что он начал хромать.
Увидев, что Еркин хромает, текинец-сардар нахмурился:
— Скоро я поеду в Мерв и договорюсь с работорговцем о хорошей цене. Надо бы продать тебя поскорее вместе с твоим толстым котом. Сегодня ты хромаешь, а кто знает, что случится завтра. Что я буду делать с больным рабом? — проворчал он. — А аргамака и Джуласа продам позже, чтобы выручить за них побольше.
Еркин ничего не сказал, но слова текинца встревожили мальчика. Если сардар передумает продавать их всех вместе, и Джуласа с Еркином разлучат, то у них останется еще меньше шансов на спасение. Теперь мальчик пытался всё чаще улучать удобные моменты для встречи с Джуласом, и они начали обсуждали план побега.
— Это должно произойти, когда текинцы снова уйдут в аламан, — решил Джулас. — Я украду у одного из них нож, которым бесшумно убью охранника рабов. А потом выведем незаметно из конюшен аргамаков и поскачем как можно быстрее по направлению к Карши. Я достаточно хорошо ориентируюсь по звездам, так что смогу найти дорогу. Но нам нужны запасы воды и еды. Это самое трудное задание. А всё остальное можно сделать быстро и незаметно. Но как собрать достаточно припасов, не вызвав подозрение текинцев?
Это взял на себя Еркин, который теперь потихоньку брал якобы для поддерживания красоты шкуры манула муку и джугару и прятал их в конюшне.
И вот пришла радостная весть — текинцы снова собрались в аламан. Об этом Еркин узнал на вечеринке, когда играл на домбре, а манул забавлял всех своим танцем. Пир был устроен на славу, ведь текинцы знали, что возможно кто-то из них не вернется из похода. Угощений было много: душистый плов, суп из баранины, лепешки с мягким бараньим мясом и всевозможные сладости. А сколько было выпито чая, кумыса и айрана! Через два дня, когда почти все мужчины ушли в поход, в оубе стало тихо. Некому было больше собираться прохладными вечерами, петь песни и громко смеяться.
К тому времени у Еркина и Джуласа всё было готово к побегу. Как условились, Джулас должен убить старого сторожа рабов, в то время как Еркин будет ждать его в конюшне с манулом, а также с развязанными Арсланом и вороным аргамаком, которого текинцы забрали у старика Гариба.
Джулас уже занес было нож над старым сторожем рабов, как почувствовал у своего затылка дуло пистолета.
— Не трогай его, — услышал он женский шёпот.
Джулас обернулся и увидел взволнованное лицо Гюльшен. Молодой сарт скривил рот в снисходительной улыбке и хотел было выхватить из ее рук пистолет, но девочка ловко кинула в него кинжал, который пролетел над плечом Джуласа, прорезав одежду и слегка задев его плечо.
— Не пытайся сопротивляться, ведь я на вашей стороне. Но не стоит убивать старика, стерегущего рабов. Вечером я дала ему крепкого снотворного, так что он не помешает. Так же как вам не помешают и другие рабы, я их тоже напоила снотворным.