Он понизил голос, она тоже ответила шепотом:
— Сбежать из темницы!
— Умница! Что есть у тебя в камере?
— Где есть?..
— Камера — это комната в темнице.
— Ага…
Кроха перечислила все предметы.
— Говоришь, ведро… Оно деревянное?
— Ну да.
— Обжато железными обручами?
Кроха ощупала ведро.
— Да, есть такие колечки.
— Сними с него одно.
— Дядя Инжи, я не могу.
— Так не руками. Слушай…
Он объяснил. Она положила ведро на бок и прыгнула на него со стула. Дерево разлетелось, железные кольца спали. Кроха с Инжи прислушались, не идет ли кто на звук. Шагов не было.
— Теперь дальше. Одно кольцо сплющи, чтобы вышел плоский длинный прут.
Она сделала.
— Залезь на стул, возьми прут в ручку и просунь сквозь решетку. Она сделана так, что взрослая рука не пролезет, но ты маленькая, сможешь. Потому и прошу тебя.
Крошка Джи немного обиделась. Она думала, Инжи просит потому, что она — его помощница и напарница, а оказалось — только потому, что руки маленькие… Но сейчас не время разводить обиды: надо выбраться из камеры и вернуть душу владычице!
— Посмотри на мою дверь — видишь снаружи засов? На твоей двери есть такой же. Нащупай его прутом, подцепи и сдвинь влево.
— Влево — это куда?
Он показал.
Она просунула сквозь решетку прут, ладонь, руку по локоть. Согнула руку, опустила железку и стала шарить ею по наружной стороне двери. Инжи командовал:
— Левее… выше… теперь правее…
Но даже с его подсказками было идовски трудно. Чтобы достать до засова, пришлось взять прут за самый кончик — и он от этого стал вдвое тяжелее. Двигать его тремя пальчиками было почти невозможно. Джи кусала язык от натуги, пыхтела, вжималась в решетку. Наконец, подцепила рукоятку засова, и Инжи выдохнул: «Да!» — но прут соскочил и чуть не выпал из пальцев.
— Ай, каналя! — ругнулась Крошка по-пиратски, только тихо.
— Каналья, — поправил Инжи. — Но ты при деле не ругайся. Сосредоточься и выполни, а потом сколько хочешь.
— Не получается… Тяжело очень.
— Подложи под себя что-нибудь, станет легче.
Она сложила на стул обломки ведра, залезла, упала. Потерла ушибы, вытерла слезы. Сложила ровнее, аккуратнее. Залезла, просунула в решетку руку с прутом — на сей раз по плечо.
— Легче, дядя Инжи! Сейчас я…
— Тихо! Прячься!
Она тоже услыхала шаги и втянула руку в камеру. Сунула прут и обломки ведра под лежанку, села, чинно сложив руки — и в этот миг дверь отворилась.
В коридоре стояли трое, Джи хорошо видела их: двое из трех держали лампы. Одним был незнакомый мужик в кожаном фартуке, с какими-то железками на поясе. Другим — высокий и красивый воин в лазурном плаще. Крошка назвала бы его добрым рыцарем, если б он не служил злой владычице. Третьей была сама императрица без души.
— Приказ ясен? — спросила она, и мужик в фартуке ответил:
— Да, ваше величество.
— Тогда приступайте.
Мужик вошел в камеру Крошки, а владычица-злюка и ее солдат — в комнату Инжи.
Мужик придвинул стул и сел рядом с Крохой. Снял с пояса узкий нож — Инжи учил ее метать такие.
— Зачем это? — спросила Крошка. — Здесь метать некуда, стены-то из камня.
Мужик прижал палец ко рту — утихни, мол. Заговорил шепотом:
— Ты хочешь, чтобы стало больно?
— Не хочу, — ответила Крошка тоже шепотом. Мужик в фартуке был какой-то жутковатый, при нем хотелось говорить тихо, а не громко.
— Тогда кричи.
— Кричать, когда будет больно?
— Нет, дуреха, сейчас.
— А… зачем?