— Ты зачем мне это подкинул? — заорал я, собрав весь свой гнев в кулак.
— Ты же видишь, что я тоже не могу избавиться от своего дара. Я тут уже третий раз, до этого меня Зингер резал и штопал. Но ты работаешь лучше него. Да и крепче оказался.
— Зачем ты меня проклял? Забери обратно, прошу тебя.
— Моя просьба к тебе такова: проведи свою работу так же, как в первый раз.
— А если я откажусь от тебя? Передам другому? — спросил я, смотря на его бледное и неподвижное тело.
— Зингер умер, как только отказался выполнять мою просьбу. Посмотришь, что лучше — слышать мёртвых или быть самому с той стороны.
— Я согласен. — испуганно сказал я и начал резать. Голос пациент утих. Я снова вытащили мозг, снова вскрыл грудную клетку рёберными кусачками, снова взвесил органы. Будто до этого человек жил.
Настя ничего не заметила и не поняла. Работа прошла быстро и достаточно приятно. Но меня разматывало от одной мысли, что он опять посмел явиться ко мне под нож, будучи мёртвым.
Больше ночью никто не поступал. Я лежал в ординаторской и почти засыпал, как услышал, что Настя и Галя разговаривают. Они говорили, что я изменился, стал хмурым, нервным и неразговорчивым. Но довольно быстро они пришли к выводу, что после такой страшной операции мало кто остаётся прежним.
Следующая неделя прошла рутинно и спокойно. Пациенты были по большей части молчаливые, очень мало кто вступал в диалоги. Но я всё равно напрягался и раздражался, потому что никто не знал, где именно мой брат, его телефон был недоступен. Раиса тоже перестала отвечать на телефон. Я сходил к ним домой и выяснил, что квартиру они свою продали. А потом мне Джамиля рассказала, что Бахтияр бежал в другую страну. Он был связан с бандитами, взял какую-то огромную взятку у главаря, чтобы подмазать его… Я сразу вспомнил того парня с простреленной головой, и всё встало на свои места.
Но куда же делась Раиса? Она не выходила в социальные сети, не отвечала на звонки и СМС, и я не знал, где она находится.
***
Как обычно, к восьми утра я зашёл в бюро. Меня встретила Галя, обворожительно улыбаясь. Настроение у меня было прекрасное: позвонил Валька, сказал, что переезжает по трудовому договору на другой конец страны. Я был очень рад за него.
— Доброе утро! Вас уже ждёт пациент, Настя всё приготовила.
— Да, спасибо, Галя. — сказал я мимоходом и поспешил готовиться к вскрытию.
Я распахнул дверь секционного зала и заметил чёрные густые волосы, свисающие с секционного стола. И я всё понял.
— Раиса! — заорал я, рванул к столу и схватил её за руку. — Раиса, как это случилось?! — кричал я, но она не отвечала.
— Николай Петрович, это что, жена Бахтияра Бахтияровича? — сказала Настя. Я быстро взглянул на ассистентку: с её щёк сошла краска, лицо стало восковое.
— Раиса, ответь же ты мне. Раиса! — повторял я, тряся за её окоченевшую руку. Слёзы покатились из глаз, мне стало плохо и очень больно.
— Николай Петрович, я кого-нибудь позову, мы не сможем провести… — сказала Настя, чуть живая, и выбежала из зала.
— Раиса, я так и не сказал тебе, не признался. Я же тебя люблю. Всегда любил и буду любить. Что случилось?! Почему! — говорил я, растерянно гладя женщину по голове. Моё солнце потухло. Мир перестал существовать. Я даже не успел посмотреть, что с ней случилось.
В зал вбежали новый врач и санитары. Они схватили меня под руки и увели из секционного зала. Я вырывался, кричал, хотел услышать голос Раисы последний раз. Но меня просто отпустили домой.
Вскрытие провёли этот бородатый врач и моя ассистентка. Позже Настя мне позвонила и сказала причину смерти: самоубийство, отравление. Я, конечно же, не верил в это.
Не помню, как прошли дни до похорон. Чернота заполнила мысли, эмоции. Бахтияра на проводах в последний путь не было. Но была Настя и многочисленные родственники, коллеги, клиенты и друзья Раисы. Не было во мне больше слёз. Я стоял и тупо смотрел, как рыдают люди, как кто-то что-то обсуждает, как некоторым глубоко плевать на происходящее. Пустая чёрная могила тянула меня за собой, и я был готов прыгнуть туда.
Гроб опустили. Я кинул на деревянную крышку три горсти холодной земли. Могилу закопали и заставили венками. Люди разошлись. Пошел противный октябрьский мокрый дождь.
Я ещё долго сидел рядом, положив руки на землю. Пытался до последнего поговорить с ней, выяснить, что случилось. Но Раиса не отвечала.
Вернувшись домой, я запил. До бессознания, до адских болей в правом боку, до рвоты. Как только чуть-чуть очухивался, так сразу заливал в себя отраву. Мир перестал быть для меня. Я перестал быть для мира. Сил хватало только дойти до магазина, купить водку и тут же ее выпить.