От старого белокаменного кремля, кроме стены, осталось три здания. Двухэтажная Княжеская палата умещала в себе две столовых, одна из которых по необходимости и прямо сейчас выполняла функции торжественного зала, несколько больших лекториев, библиотеку и часть администрации университета. В бывшей больнице четыре просторных этажа делили лазарет, факультет природников, который был здесь небольшим, представленным только сильным лекарским направлением и скромным ведьминским, и несколько общих кафедр — химики, физики, историки.
Закрытая и заколоченная церковь, третье и последнее строение, выглядела откровенно чуждой и никак не использовалась. Регулярный косметический ремонт не мог облагородить её, а уподоблял дряхлой, но молодящейся кокетке, злоупотреблявшей краской на лице. Службы здесь прекратились сразу после Волны и больше не возобновлялись, а снести здание почему-то до сих пор не собрались.
Оба преподавательских общежития располагались в самой безлюдной и спокойной части территории, между стеной и княжескими палатами. И сейчас возле них было особенно тихо — кто спал, тот делал это уже давно, а гулять и развлекаться желающие предпочитали в других местах, на всю катушку пользуясь последней возможностью расслабиться перед учебным полугодием. Калинину поселили в дальнем из зданий, по соседству с одинокой пожилой учительницей истории, на втором этаже с угнетающим видом на стену, а адмиралу выделили комнату на первом в ближайшем.
Ева пару мгновений помешкала перед дверью в здание, колеблясь и прислушиваясь. Вдруг её кто-нибудь заметит? Она скажет, что ошиблась корпусом — они выглядели одинаково, а она здесь недавно, поверят, и это будет прекрасный повод решить терзающее противоречие в сторону разумного выбора и уйти к себе. Но помешать оказалось некому, и женщина двинулась навстречу неожиданному желанному приключению.
Дрянин открыл дверь на стук не сразу, но достаточно быстро, Ева не успела возмутиться и опять задуматься, а так ли ей нужно это приключение именно с ним и прямо сейчас. А уж когда мужчина появился на пороге, последний вопрос потерял смысл, едва родившись. Конечно нужно, что за глупости!
Всё же адмирал был чертовски, возмутительно, неприлично хорош! Гостью он встретил босым, одетым в одни только тёмно-синие брюки со стрелками, которые тоже очень ему шли — и цветом, и фасоном. На шее висел бронзовый крестик на простой тяжёлой цепочке — тёмный, старый, с прозеленью. Под светлой кожей перекатывались мускулы, буквально гипнотизируя каждым простым движением. Разворот плеч, сильные руки, рельефный пресс и широкая грудь…
Ева в первый момент застыла на пороге, разглядывая временного хозяина комнаты, а тот усмехнулся, одной рукой молча обхватил её за талию и потянул внутрь, чтобы закрыть дверь. А потом уже и не выпустил, прижал к себе и жадно поцеловал.
Она угадала: Серафим оказался отличным любовником. Напористый и уверенный, властный и грубоватый — но ровно в той мере, чтобы необходимость подчиняться его желаниям и его силе не оскорбляла, а оставалась доставляющей удовольствие игрой и возбуждала ещё больше. И Ева окончательно забыла все сомнения, полностью отдавшись ощущениям и воле потрясающего мужчины, с которым её столкнула случайность.
А ещё он оказался жаден до ласк и поразительно неутомим. Об этом тоже некогда было задуматься, но глубокой ночью или, скорее, уже под утро, Калинина если не впервые в жизни, то впервые за очень долгое время ощущала себя удовлетворённой чуть больше, чем полностью. Переполняли энергия и жажда свершений, и остаток ночи она точно не собиралась посвящать сну.
Ева выскользнула из-под руки мужчины, который подгрёб её поближе и, кажется, задремал. Но это именно казалось, потому что Серафим, который в какой-то момент предложил называть его Сефом для краткости, проговорил, не открывая глаз:
— Куда ты?