И тут она уже не сдержала испуганного вскрика, потому что путь к отступлению перекрыла… тварь. Ева рефлекторно швырнула в неё атакующими чарами, но комок силы пролетел сквозь существо, не причинив ни малейшего вреда, и расплескался безобразной, медленно тающей кляксой по полу, а тварь только облизнулась, не обратив на это внимания. А Калинина запоздало сообразила, что это не было потусторонним существом: всё же она с ними долго работала, насмотрелась. А вот чем было, не рискнула бы даже предположить.
Оба существа. Включая то, которое сейчас искало что-то в постели, на которой час назад…
Ева судорожно вздохнула от осознания, что вот с этим она целовалась и не только, но с места благоразумно не сдвинулась: четвероногая тварь очень выразительно и внушительно скалилась, хотя и не нападала. Не стала нападать и Калинина: кто знает, на что способно это нечто! А проверять на собственной шкуре остроту зубов и материальность невесть откуда взявшегося чудовища не хотелось. Но на всякий случай она отступила на шаг назад, поближе к стоящему стулу: какое-никакое оружие, не босоножками же швыряться.
— Ага, — тем временем удовлетворённо сообщил Серафим, сжав что-то в кулаке.
Калинина с трудом оторвала взгляд от зубов чудовища — и увидела того самого адмирала, с которым познакомилась вчера. Он невозмутимо поднялся с постели, подкинул что-то в руке, на миг опять продемонстрировав то, что было… очевидно, под маской?
С тихим стуком на письменный стол упал замеченный вчера крестик, и вместо невероятно красивого мужчины окончательно появилось… Оно.
Нет, это тоже было по-своему красиво, что Ева сумела признать, когда переварила первое впечатление. Гладкая серая кожа обтягивала сильное, грациозное, неуловимо другое тело. Мышцы проступили отчётливей и словно немного изменились: она не настолько хорошо знала анатомию, но ощущалась в этом теле инаковость. Сложение, пропорции остались прежними, но детали…
Изменение тела и цвета кожи не так беспокоили бы, даже с учётом появившихся острых треугольных когтей и непонятного геометрического узора на груди, если бы не лицо. Глаза. Особенно глаза, которых больше не было. Два провала, заполненных светящейся ядовито-зелёной дымкой или медленным пламенем, Ева затруднялась подобрать правильное определение. От этих провалов по коже разбегались тёмные прожилки — словно трещины в камне.
Четвероногая тварь походила на него не только точно такими же глазами, но и хищной грацией, и неуловимой инаковостью. Короткая лоснящаяся чёрная шерсть покрывала мускулистое тяжёлое тело размером с крупную собаку, на собаку оно и походило — или на большую кошку, — если не считать длинной пасти, усаженной неестественно крупными острыми зубами. От этих зубов и едко-зелёного пламени в глазах было очень трудно отвести взгляд.
Адмирал подобрал одежду, надел бельё и брюки, молча и не глядя в сторону женщины, отчего она ещё больше нервничала, не понимая ни его поведения, ни его целей, ни… что он вообще такое.
— Кто ты такой и что тебе от меня надо? — спросила напряжённо, не выдержав тишины.
Дрянин обернулся, смерил Еву взглядом — во всяком случае, очень походило на это, что-то он этими своими полыхающими провалами всё-таки видел, — и лениво усмехнулся.
— Мы же вчера познакомились. Ничего не изменилось — ни я, ни моё звание, ни… остальное.
— Вчерашний ты нравился мне больше, — поморщилась Ева, окончательно беря себя в руки.
Да, он жутковатое непонятно что. Да, ей не по себе, что ночь она провела… вот с этим самым, пусть и в маскировке. Но он не проявляет агрессии и не причиняет вреда, значит, зачем-то она ему нужна, притом не в виде трупа. Подумаешь, переспала с переродцем неведомой природы! Зато о нежелательных последствиях непредохранения можно не думать, общее потомство у них с людьми невозможно.
— Да, мне тоже, — усмехнулся Серафим. — Но это довольно утомительно, — он слегка поморщился, поднял крест за цепочку, задумчиво посмотрел на него и бросил обратно. — Иногда надо снимать маски.