Катер вылетел. Нервно дёргаясь в тесном кресле, он думал. Думал. Высший приоритет цель получает только в случае, если за её поимку ратует член Совета, никак иначе. Ни обращения в Галпол, ни заявки от правительств. Варайн? Вряд ли, да и зачем ему ставить Совет против своих интересов. Это мог быть только представитель Союза с ведома Совбеза. Неужели Фауст? Расследование… Конец очевиден. Никто не будет держать его в камере, пытать. Нет. Его везут на расстрел. Теперь уже бесповоротно. Никто за него не заступится.
От этой простой мысли внутри всё сжалось. Конец. Вот он какой… Простой. Быстрый. Неожиданный. Мысль внезапно прояснилась, да только мысли самой не было. Вакуум. Вспомнить тех, кого считал другом и кого уже нет. И, конечно же, поблагодарить Саффа.
«Прости. За всё.»
«Вам не за что просить прощения.»
«Я слишком много от тебя требовал и ничего не давал. Слишком был занят другим. Ошибался.»
«Вы спасли меня. Вы дали мне новую цель. Этого достаточно. Мне действительно нравится наблюдать за вами и помогать вам.»
«Спасибо. Ты настоящий друг.»
Прошло пять минут. Семь. Десять. Размеренный гул мотора. Шелест дыхания. Мерный ритм сердца. Полное спокойствие и сосредоточение. Медитативный транс.
Оклайн смиренно ждал своей участи. Да только даже это ему сделать не позволили. Виражи катера оказались настолько крутыми, что пассажиров качало от перегрузок. Куда они летят?! Внезапно они накренились вправо, пошли на резкое снижение.
– Что происходит?! – офицер схватился за поручни. – Внимание!
Сидера выхватила из его кобуры пистолет. Дальше была смерть.
За несколько секунд гвардейцы расстались с жизнью. Даже не успели позвать на помощь.
– Держись! – успела выкрикнуть она.
Со скрежетом и воем катер врезался в балкон. Причесал стену. Вломился на галерею. Повалил дым. Зажглись алые огни. Гарь обжигала нос.
– Давай, давай!
Оковы спали. Он свободен! Жив и свободен!
– Давай, быстрее! – она потащила его к люку, распахнула и вывалилась наружу.
Яркий слепящий свет со всех сторон. Они ведь на улице посреди дня!
– Не открывай глаза! – крикнул он. – Вижу! За мной!
Кое-как, тыкаясь в каждый угол, они добрались до тени внутреннего зала. Позади раздался грохот падающего катера – вместе со всеми доказательствами предательства. А потом донёсся долгий ух взрыва, повторённый тысячу раз эхом. Теперь уж Гвардия концы с концами не сведёт.
Через пустой гулкий тоннель беглецы ввалились в купол, огромный цветущий сад, со всех сторон окружённый жилыми стенами. Стекло рассеивало опасные лучи, делая их в разы менее яркими. Где все – куда ни взгляни, пустые лавочки, киоски и подъезды. Неужели испугались взрыва? Так резво разбежались?
– Эх, – Сидера села. – Уф… – схватилась за бок.
– Что с тобой?
– Больно.
– Крепись. Пойдём… пойдём на нижние уровни, там нет камер.
– Да.
Доковылять до дверей оказалось той ещё задачей. И всё же, с ней справились. Лифт не заблокирован! Когда-то же удача должна была улыбнуться!
Кабина пошла вниз. Средь серебристых стен загорелся экран.
– Получили любимую профессию, но не можете найти работу? – вещала реклама. – Умираете с голоду от низкой зарплаты? Вас не хотят нанимать? Решение есть! «Рабская сила»! Обращайтесь к нам и получите гарантию трудоустройства, крышу над головой и полную тарелку на столе! «Рабская сила»: рабы лучше, чем роботы!
– Ага, – усмехнулась она. – Болтайте, болтайте, пока можете. Я и до вас доберусь!
– У многих нет выбора.
– Моей маме тоже так сказали.
Больше они не проронили ни слова.
Двери открылись.
Прежде, чем Оклайн вдохнул плотного грязного воздуху в грудь, его схватили за шиворот, кинули в БРТ и понеслись что есть духу.
– Сэр, вы как? – над ним склонился некто. – Мы тут малость побаловались с РЭБ, надеюсь, ваши импланты целы?
– Отто? – он недоверчиво прищурился.
– Он самый!
– Надеюсь, вы уже нашли укрытие, – пробормотала Сидера.